- Что так? - хладнокровно поинтересовался Смирнов.

- На длинном поводке вел, чтоб не узнали, а он на ходу в трамвайчик, и будь здоров. Мальчики нам нужны, и чтоб понезаметнее были, похожие на всех, как стертый пятак.

- И чтобы роту. Не меньше.

- Иронизируй, иронизируй! Все равно без наружного наблюдения настоящей работы не будет.

- Надо мечтать! Кто это сказал? - задумался Смирнов. - А в общем, некогда нам мечтать, Рома. Давай-ка по делу пройдемся. Кое-что занятное имеется...

Зазвонил телефон. Оба с ненавистью смотрели на него.

Грабанули известного писателя. И, естественно, - сразу же МУР. В помощь райотделу. Муровская бригада прибыла в роскошный дом на углу Скаковой и Ленинградского шоссе, когда там всю ночь шуровали районные.

- Вам помочь? - спросил Александр у старшего группы, который диктовал протокол осмотра. Тот, оторвавшись от дела, кинул недовольный взор на печального гражданина, скромно стоявшего у притолоки, и ответил, как бы не отвечая:

- Раз знаменитость, значит, МУР подавай, районные пентюхи обязательно завалят!

- Мы собачку привезли, - сообщил Казарян.

Районный пожал плечами:

- Пробуйте. Только, по-моему, сильно все затоптали.

Казарян спустился к машине, чтобы позвать Семеныча с его Верным, а Смирнов подошел к печальному гражданину.

- Вы хозяин квартиры? - спросил Александр.

Гражданин печально кивнул и вдруг быстро-быстро заговорил, уцепившись сильными пальцами за борт смирновского пальто.

- Я не могу понять, почему он сердится. Я никого не вызывал, я только позвонил в союз оргсекретарю, спросил, что делать в таких случаях. Он сказал, что все возьмет на себя.

- А в районное отделение кто сообщил?

- Дворник наш, Галия Асхатовна. Она всегда после трех к нам убираться приходит. Пришла - а дверь не заперта, и никого нет. Она сразу к участковому.

- А вы, э-э-э... - Смирнов намекнул на то, чтобы писатель назвался.

- Василий Константинович, если позволите, э-э-э...

- Александр Иванович. А вы, Василий Константинович, всегда в первой половине дня изволите отсутствовать?

- Ни боже мой, Александр Иванович. Жена - да, дочка тоже. Жена на работе, дочка в институте, а я с утра до двух за письменным столом.

- Почему же сегодня вас не было?

- Срочно вызвали на заседание секции прозы.

Старший из-за плеча на них недовольно посмотрел, давал понять, что разговор ему сильно мешает. Смирнов взял писателя под руку:

- Мы мешаем, Василий Константинович. Где мы можем без помех поговорить?

- Пойдемте на кухню, Александр Иванович.

В стерильно чистой кухне на столе стоял пустой графинчик и пустой стакан. Смирнов понятливо ухмыльнулся:

- От расстройства чувств позволили?

- Не скрою: хотел было. Да он меня опередил.

- Кто "он"?

- Да вор этот.

- Интересно. А много в графинчике было?

Василий Константинович указал пальцем уровень. Грамм по сто-сто пятьдесят, не больше.

- Я, честно говоря, днем не употребляю. Но сегодня, сами понимаете... - неизвестно почему оправдываясь, пояснил писатель.

- А еще какая-нибудь выпивка в доме есть?

- Отсутствует. - Писатель вздохнул. - Меня Ирина Всеволодовна бдит.

- Что же из квартиры взяли, Василий Константинович?

- Шубу жены, довольно дорогую, из обезьяны, каракулевую дочкину, два моих костюма, и так, по мелочам.

- Что за мелочи?

- Побрякушки всякие. Кольца, кулоны, часы. Они все в шкатулке лежали.

- Действительно побрякушки или золото настоящее?

- Золотые, естественно. Кольцо - маркиза с бриллиантами, кольцо с порядочным изумрудом, бирюзовый гарнитур, часы швейцарские в осыпи...

- Ничего себе побрякушки. А деньги?

- Денег в доме не держу. Понемногу в карманах, в сумках.