– Это нормально после эмоционального потрясения. Ваша жена может остаться здесь на ночь, если хотите.

– Нет! Не надо. Богдан, пожалуйста, не оставляй меня здесь, – прошу его, кривясь от тупой головной боли. – Я хочу домой.

Он выглядит немного растерянным, но потом кивает. Богдан держит меня за руку, помогая выйти из больницы с бесконечно длинным коридором. Я чувствую себя в безопасности только тогда, когда сажусь в машину. Сразу притупляется боль, и улыбка расцветает на губах. Мы едем домой.

Дёргаюсь от внезапной догадки.

– Папа… он знает о моём похищении? – резко поворачиваюсь к Богдану и морщусь от шума в висках.

– Нет, мы решили его не волновать раньше времени.

– Мы?

– Да. Как только я обнаружил твою пропажу, то позвонил отцу. Он связался со знакомым из полиции, твой телефон отследили. Я приехал в хостел, где узнал, что ты была не одна. Сразу понял, что твой бывший решил увезти тебя к Асманову.

– Сразу? Ты ни на секунду во мне не усомнился? После нашей ссоры… я ведь могла на самом деле уехать с Сергеем.

– Нет, это исключено. Ты бы так не поступила, – уверенно произносит Богдан.

А я смотрю на него во все глаза и улыбаюсь, как дурочка. Он даже не сомневался во мне, ничуть, ни капельку! Сразу понял, что меня похитили. Богдан относится ко мне лучше, чем я к нему. Он не ревнует, не устраивает скандалы, не оскорбляет меня нелепыми сомнениями, а я же…. Я просто закомплексованная идиотка, решившая, что перед такой красавицей, как Агата, даже Богдан не сможет устоять.

– Спасибо. За доверие, – говорю я, отворачиваясь к окну. Просто дышать вдруг стало тяжело, и в левой половине груди всё сжимается от щемящего светлого чувства.

– Да не за что, – хмыкает Богдан, а затем продолжает: – В общем, отец связался с кем то из своих людей, так что завтра Асманова ждёт сюрприз.

– Его убьют? – спрашиваю я, не чувствуя никакого сожаления или вины. И поделом ему, ублюдку.

– Нет. Посадят. Часто таких наркобарыг не трогают, потому что в мелких городах их покрывает полиция. Но папин знакомый занимает руководящую должность в области, при этом он тоже нелегальными делами занимается, насколько я понимаю. Так что Асманову пришьют огромный срок. Ну и твой бывший парень сядет в тюрьму.

– Так ему и надо, – мстительно говорю я. Растираю запястья там, где ещё остались следы от верёвки, морщусь.

– Уверена? – Богдан бросает на меня внимательный взгляд.

– Да. Я пообещала Сергею, что не расскажу о похищении. Придумаю какую то ложь во спасение, притворюсь дурочкой.

– И он на это купился?

– Как видишь. Он всегда был немного туповат, – дотрагиваюсь до затылка. Больно. Там теперь огромная шишка. – Он угрожал мне, толкнул, когда я пыталась сопротивляться. В конце концов, он меня похитил! Это я ничем оправдать не могу. Пусть гниёт в тюрьме.

Богдан паркует машину возле нашего дома, но выходить мы не спешим. Смотрим друг на друга, глаз отвести не можем. Богдан дотрагивается до моей руки, гладит запястье кончиками пальцев. Я вижу на его лице следы недавней тревоги, глаза до сих пор взволнованные, челюсти плотно сжаты.

– Ты переживал? – спрашиваю тихо.

– Я никогда не чувствовал себя настолько бессильным, – отвечает он, склонив голову. – Дерьмовое ощущение. Врагу не пожелаешь.

– Прости меня. За всё. Я столько тебе наговорила лишнего… Сама не знаю, что на меня нашло. Понимаю, что веду себя неправильно, что так делать не стоит – но всё равно продолжаю.

– Не стоит, Лия. Забыли.

– Я должна тебе это сказать. Я очень упрямая, мне сложно признавать свои ошибки. Я… чувствую свою ничтожность по сравнению с такой девушкой, как Агата.