— Потому, что твоя жена не была иммунной. Очевидно, этот иммунитет к вирусу не передается по наследству, если только оба супруга не окажутся иммунными.

— А наши дети? — Инга подошла к Володьке.

— Могу только сделать предположение, что они будут иммунными. Когда оба супруга иммунные, детям ничего не угрожает. Поживём — увидим. — Клён повернулся к Ольге. — Я знаю, Оленька, о чём вы сейчас думаете. Но есть такая японская поговорка, я дам её вольный перевод: «С бедой или радостью надо переспать три ночи и только потом принимать решение».

Они проговорили ещё очень долго. Подробно обсудили предстоящий полёт на Готланд, разработали несколько вариантов развития событий. Мать, отец и Клён ушли, уже когда ночь была на излёте.

У Клёна было ещё одно дело. Вчера, когда Игорь передал ему рацию и рассказал о нападении, они с Ахмадом успели связаться с Камилем от имени Первого, подключив диктофон. Сообщили, что антенны захвачены, а немногочисленная община «студентов» покорена. Камиль на радостях разболтал «Первому» об остальных планах Соколиной: похвастался, что теперь он единоличный руководитель общины МГУ, вождь «студентов» и хранитель антенн дальней связи. Радовался, что теперь у Горы будет навалом овощей и новых рабов: «Электорат должен вкалывать, как рабы на галерах». Из болтовни Клён сделал вывод, что руководство Соколиной Горы строит планы не только переманить или захватить специалистов Крылатского, но и захватить строящийся дирижабль, что обеспечит гегемонию этого анклава над всеми остальными. Сегодня Клёну предстояли непростые переговоры с руководителями других анклавов, чтобы восстановить равновесие.

Сборы были недолги, объятья — крепки, проводы — непродолжительны

— Густав, ты где? — дверь приоткрылась, в образовавшуюся щель вначале просунулась голова Ямки, а потом и голова Инги. — Ну у тебя и кавардак!

Ямка вошла в комнату, ткнулась мордой в щёку лежащего на полу Густава. Потом передними лапами наступила ему на спину, привлекая внимание к своей особе.

— Ямка, имей совесть! — Густав вывернулся из-под лап собаки, сел.

Сенбернарша вновь ткнула его носом.

— Хорошая, хорошая, — парень потрепал её по шее.

Собака, удовлетворившись приёмом, прыгнула на диван.

— Ямка, у меня же там бумаги! — возмутился Густав.

Но было уже поздно: Ямка со вкусом растянулась на диване, свесив голову вниз и прикрыв глаза, не принимая никаких претензий.

— Убирать надо! — за Ямку ответила сестра. — Вечно у тебя беспорядок!

— Гений господствует над хаосом, только дурак нуждается в порядке.

Инга подняла с полу думку и бросила её в Густава.

— Заметь, это не я сказал, а Альберт Эйнштейн! Ещё в прошлом веке! Бей его подушкой, а не меня! — Густав рассмеялся, высунул язык, изображая известную фотографию учёного.

— Очень похоже! — парировала Инга, усаживаясь в кресло.

— Э! Я смотрю, вы надолго ко мне! — удивился Густав.

— Надо поговорить, брат, — лицо Инги затуманилось.

Парень уже догадался, о чём пойдёт речь. Инга уже не раз и не два приступала к нему с просьбой поговорить с Имамом насчет включения её в состав экспедиции на Готланд. Мать была против, поэтому последнюю неделю в доме стоял тарарам, каждая из них пыталась доказать другой свою правоту.

— Ты понимаешь, Густав, я не могу потерять Володьку после того, как мы поженились. Я не могу потом бесконечно ждать его, как мать отца. Если уж суждено умереть, то лучше вместе. Может, поговоришь с матерью?.