Правду говорят, что чужой страх мобилизует собственную храбрость. Не перетрусь Жозефина Симона, я бы сама ударилась в панику. Не каждый день мир вокруг крошится, как пенопласт. Но видя, что питомица дрожит пойманным зайцем, я уверенно показала рукой вперед.

  Иди!

Кошь посмотрела осуждающе, несколько раз провела языком по бокам, приглаживая шерсть, и затрусила прочь от пропавшего дома.

Я шла спокойным шагом. Назад не смотрела. Не могла. Слышала шелест разлетающихся кусочков асфальта, деревьев, фонарей и зданий. Подошвы кроссовок отрывались от дороги, и она рассыпалась, пазлы тянули за собой другие   всё, что находилось по бокам. Умирало даже небо. Со стороны, наверное, это было грандиозное зрелище. Девушка, уничтожающая вселенную, и безразличная вечность за её спиной. Но я не желала этого видеть. Не хотела думать. Просто шла, глядя на семенящую впереди Жозефину Симону.

Но я не была разрушительницей. Город уже погиб. Впереди простиралась пустая магистраль с каймой тротуаров. Без машин и людей. Вокруг не было жизни. Ни намека на её дыхание. Дома стояли с погасшими окнами, а ведь самой мрачной ночью в любой многоэтажке найдутся квадратики света, где не ложатся или, наоборот, проснулись. Если б не фонари, горевшие тусклее, чем в реальном мире, не уверена, что нашла бы в себе силы дойти до сквера.

Путь занял минут сорок, но мне он показался вечностью. Никогда в жизни время не тянулось так медленно. Его помог бы скоротать разговор. Однако Жозефина Симона упорно молчала. Оглядывалась, дабы убедиться, что я рядом. Но сразу отворачивалась, не желая видеть разлетающийся мир. Мне тоже не хотелось нарушать мёртвую тишину, словно звук моего голоса мог сделать ещё хуже.

Насмотревшись на пустынный пейзаж, я ожидала, что и сквер окажется безлюдным. Но сероглазая незнакомка была права: картинка не менялась. Глубокой ночи вопреки, всё те же дети бегали у фонтана, две девушки с колясками беззаботно болтали, веер порхал бабочкой в руке пожилой дамы с платиновыми кудрями. Иллюзорная женщина не замечала, что солнца и зноя нет в помине, а молодые мамы напрочь позабыли, что детям давно пора на боковую.

  Наконец то!

Сероглазая девица вышла из темноты. Я сжала зубы, не зная радоваться или пугаться её появлению. Жозефина Симона гневно зашипела, встав в боевую стойку.

  Не стоит меня приветствовать,   ехидно заметила незнакомка.   Ваше время уходит.

  С чего ты взяла, что мы станем тебя слушать,   спросила кошь.

Я не была уверена, что девушка поймет мою особенную питомицу, но та легко разобрала кошачью речь.

  У вас нет выбора. Глупо противиться, когда позади пустота.

  Это не значит, что мы должны тебе доверять,   бросила я.

Пазлы позади замерли, едва я остановилась. Кто то нажал на стоп кадр. Но я нутром чувствовала   это не надолго. Скоро они полетят дальше, увлекая за собой нас.

  Я тебе ни разу не солгала. В отличие от Алексея.

Мне стало жарко. Не от страха. От гнева.

  Не сомневалась, что вы с чародеем знакомы. Еще один старый враг.

  Я   старый друг. Бывший друг. Но точно не враг. Перестань злиться, Яна. Не время. Тебе понадобятся всё резервы силы, чтобы пройти лабиринт. Не стоит тратить их на гнев. Однажды я всё расскажу о себе. И о Насте. Но это длинный разговор.

В глубине души я понимала, что она права. Даже если говорила полуправду. Фальшивый мир мог забрать нас с Жозефиной Симоной в любую секунду. Какая разница, кто эта девица. Мне точно не станет легче, если унесу это знание в могилу.

  Что нужно делать?

  Кошка должна зайти первой. Рискнуть. Ты отправишься через минуту. Не пугайтесь, когда не увидите друг друга. Коридоры перестраиваются, едва заполучают нового путника.