Я рискну.

  Как скажешь,   усмехнулся некто, изображающий Настю. Недобро. Не по детски.

Зеркало треснуло. Острые осколки брызнули на нас с Жозефиной Симоной. Я не успела прикрыться руками. Но они не ранили, остановились в миллиметре от лица, зависли, как в кино со спецэффектами, и втянулись назад в зеркало   посыпались с противоположной стороны. Остались лежать на полу   блестящие и опасные. За ними возникла дверь, открылась с тихим скрипом, показав знакомую остановку. Настоящую или иллюзорную, не разберешь. Но стоило проверить.

  Идём,   велела я кошке.

  По стеклу?   спросила она жалобно.

Я поджала губы. Верно, проблема. Питомицу можно взять на руки, но я то босиком. Изрежу все ступни, пока до двери доберусь. Хоть на цыпочках ступай, хоть на пятках, без ранений не обойтись. Не придумав ничего лучше, я стянула джинсы и бросила их поверх рассыпанного стекла. Схватила кошь и осторожно ступила на синюю плотную ткань. Под ней раздался тревожный хруст, но я сделала ещё один шаг. И ещё.

Но этом импровизированный «коврик» закончился. Что делать? Прыгать? До выхода метра три. С разбегу преодолеть можно. Но с места я всегда прыгала отвратительно. На физре числилась в отстающих.

  Сначала ты,   объявила я притихшей Жозефине Симоне. Кошь сжалась, уменьшившись в размере.   Я тебя подкину. Главное, не дрейфь.

  Угу,   пробормотала та и струхнула.   А, может, того? Обратно? Ты все равно в трусах. Представь, в таком виде на улицу выскочишь?

Зараза питомица пошатнула мою решимость. Я представила себя со стороны возле дома Валентина Макаровича. Та еще картина. Можно попробовать перевернуть джинсы. И к двери сигать ближе получится, и дотянуться потом до них смогу. Но рискованно.

  Прыгай давай,   я подкинула кошь, и она рванула вперед, растопырив лапы, как белка летяга. Приземлилась у самого порога, чуть не ткнувшись мордой в пол. Не порезалась, уже хорошо.

Я еще раз смерила расстояние взглядом. Далековато. Ближе к выходу стекла значительно меньше, но наскочить даже на один осколок   чертовски больно. Попробовала сдвинуть джинсы, но пошатнулась, и решила не испытывать судьбу. Дама с характером.

Встала на край «коврика». Чуть присела, приготовившись к прыжку и...

Кто то поставил «кино» на замедленное воспроизведение. Мне позволили разглядеть каждую жуткую деталь. Прочувствовать всю плачевность ситуации. За дверью рядом с магистралью образовалась брешь, как мощный пылесос, поглощающая пазлы. Они откалывались от вселенной один за другим. Улетали в черноту, которая с каждой новой проглоченной «жертвой» приближалась к нам.

Лабиринт опять поиздевался. Открыл дверь в морок. Самый опасный морок.

Жозефина Симона увидела брешь.

  Полундра!   завопила она низким замедленным голосом.

Кинулась наутёк. Ко мне   по стеклу. Но едва коснулась его лапами.

Кошь нагнал ветер, засасывающий пазлы. Она тоже была для него пазлом, который следовало забрать в ужасающее чрево.

  Яааан!

С прыжком не сложилось. Ветер добрался и до меня. Повалившись на джинсы, я полетела к двери. Левая нога провезлась по осколкам. Один вонзился глубоко, как лезвие ножа. Но боль была ничем по сравнению со страхом. Не за себя. Я успела схватиться руками за дверной косяк. Вывалилась наружу, но пальцы держались крепко. Зато кошь летела к бреши. Хвостом вперед. По прежнему медленно, но я уже ничем не могла ей помочь.

  Яааан!   она отчаянно тянула ко мне передние лапы.

А я смотрела и ничего не делала. Единственное, что я могла   отправиться следом.

Просить Миру бесполезно. Ей наплевать на меня, а, тем более, на кошку.