Не много ли чести?

  Тогда приходи в другой раз.

Пикировка грозила затянуться, и Глеб Вениаминович осторожно кашлянул. Аля рассмеялась. Смехом злых ведьм из сказок.

  Помощничек,   протянула она издевательски.   Любимую спасти не сумел, но смеет считать, что убережет девочку.

Ударила по больному, но сыщик стойко выдержал пропитанный ядом выпад.

Я сделала шаг вперед, задаваясь вопросом, почему Аля рискнула вновь вселиться в тело Веры. В прошлый раз с управлением магической «оболочкой» возникли трудности. Не проще ли для передачи сообщения воспользоваться Инессой Павловной?

  Не приближайся!   велела Аля.   Стой, где стоишь!

Я не послушалась. Ринулась вперед. Сжала детские плечи.

Мир вокруг заколыхался. Деревья и высотки за ними погасли. Остались белые стены и потолок. Как в кино, когда главный герой попадает в чей то разум для диалога, недоступного остальным. Остались только я и Аля   в истинном обличье. Но не живая. Кукольная. Как Лида Арсеньева из полустертого детского воспоминания.

Я обошла неприятельницу кругом, вглядываясь в аристократические черты. Даже застыв в фарфоре, они отражали ненависть. Желание разорвать всех и вся.

  Сколько же злости,   прошептала я.

  И боли...

Кто то ещё был в комнате. Летал невидимкой. Из за эха я не сразу узнала голос.

  Мира?

  Я.

  Что происходит?

  Хочу показать кое что. Её  воспоминания. Смотри.

Она не спрашивала разрешения. Делала по своему. И кто тут хозяйка: я или дар?

Из комнаты высосали белый цвет. Подчистую. Оставили черноту, как после пожара. Фарфоровая Аля исчезла. На смену пришла она же. Другая. Растрепанная женщина сидела в громоздком старом кресле, обняв колени. По лицу бежали тени, словно за окном в свете яркого фонаря качались густые ветви. Но не было ни окон, ни деревьев. Лишь стены. И мужчина в черном сюртуке, ходящий туда сюда, заложив руки за спину.

  Значит, у меня был дар?   спросила Аля хрипло. Она отвыкла говорить.

  Ключевое слово «был»,   отозвался Вольдемар Литвинов, останавливаясь.   Ты больше над ним не властна. Но не расстраивайся. Он и прежде тебе не подчинялся. Точил изнутри и, в конце концов, убил.

Аля нервно засмеялась. Её позабавило последнее слово.

Убил? Как глупо звучит. Она же сидит здесь. Ощущает тело. Дышит. Мертвые гниют в земле, превращаясь в прах. У них нет будущего. Нет шансов, нет прав.

Но это не о ней. Больше не о ней.

  Ты сказал, можешь дать мне другую силу. Взамен той, что ушла.

  Могу. Мы заключим сделку. Ты получишь мощь, и сможешь отплатить обидчику. Магу, которому полагалось защищать тебя любой ценой, но допустившему беду. Он поставил себя выше, чем ваши с матерью жизни.

Волна ярости прокатила волной, способной накрыть в шторм целое судно.

  Ты тоже обидчик.

Где то выл ветер, как предвестник беды. Но Аля не боялась. Никого. И ничего.

  Верно. Ты стала разменной монетой в моей игре. И мне не жаль. Извинений ты не дождешься. Я получил, что хотел. Наказал старого врага, перетянул успех на свою сторону. Но это я вернул тебя из праха и забвения, самоубийца. С легкостью отправлю назад, если условия сделки тебя не устроят.

  Нет!   она поспешно вскочила.   Я слушаю.

Аля не кривила душой. Готова была согласиться на всё, чтобы остаться в мире живых. Главное, жить и получить силу. Остальное приладиться. Кто сказал, что не получится наказать убийцу позже? Наказать обоих магов?

Литвинов прочитал Алины мысли.

  Способности, что ты получишь, не позволят причинить вред мне. Ударят по тебе рикошетом.