Я говорила медленно, спокойно, не желая ранить острыми, как скальпель, осколками. Но они резали, нанося невидимые, но глубокие раны.

…Она рассказала о Насте, о том, как Мира годами пыталась до нее достучаться, но не могла. О самой Мире. Немного. Вкратце.

Алексей Данилович молчал. Холеное лицо посерело, почти как стены преобразившегося кабинета. Легкие морщинки не стали глубже, но я увидела печать прожитых лет. Печать всех горестей, ошибок и сожалений.

  Татьяна...   она запнулся и откашлялась. Имя резануло горло.   Она говорила обо мне?

Мне бы не хватило смелости спросить о таком. Но чародей слишком долго задавал этот вопрос себе. Желал получить ответ. Какой угодно.

  Только не лгите,   добавил он.   Нет смысла приукрашивать истину. Это нечестно по отношению к ней.

Жозефина Симона поднялась на диване и от волнения переминалась с лапы на лапу. Ей категорически не нравилось, куда зашел разговор.

Я вздохнула, смиряясь с неизбежным.

  Она не испытывает ненависти. Но и простить не может. Пока не может.

Алексей Данилович отвернулся к окну, пряча взгляд. Но магическое чутье подсказало, что он испытал облегчение. Отсутствие ненависти в его случае уже не мало...

****

Домой мы с питомицей доехали на такси. Чародей распрощался, пообещав принять меня в ближайшие дни и подробно обсудить положение дел. Посоветовал попить успокоительные средства и на прощание почесал за ухом Жозефину Симону, извиняясь за внеплановое приключение. Но кошь не остыла. Наградила огнеопасным взглядом и когтями предупредительно заиграла, чтоб в следующий раз неповадно было.

А дальше понеслось по знакомому сценарию: перегорающие лампочки, бьющаяся сама по себе посуда, антидепрессанты, привезенные Ольгой, брюзжание питомицы и в срочном порядке взятый больничный. Я валялась в постели, наслаждаясь кратковременным покоем. Запрещала себе думать о магических делах заботах. Подождут.

Родственники ходили по квартире на цыпочках, не тревожа мой покой. Но я ощущала особым чутьем, что надвигается новая буря. Мартыновна готовилась принять решение (в пользу отца и его новой семьи   это я точно знала), маман с близнецами нервничали. Оба близнеца. В реальном мире Ярослав не собирался менять мнение и не желал видеть блудного родителя ни на нашем пороге, ни на бабкином. Бурчал по вечерам с Яськой на кухне, пока мама не слышала.

Скандал разразился в среду вечером. Бабка совершила тактическую ошибку: в качестве пробного шара объявила о решении младшим внукам. Пригласила обоих в гости   на чай с пирогами. Не учла, что огнедышащие близнецы остывают долго, а новость о возвращении папаши беглеца не осела пылью в горячих головах. Если вкратце: Яська пообещала никогда не разговаривать с Мартыновной, а Ярик   спустить родителя с лестницы, как только изволит явиться. Шум за стенкой не остался незамеченным мамой, и понеслось с утроенным рвением.

Мы с Жозефиной Симоной благоразумно сидели в окопе, то бишь в моей комнате и симулировали недуги. Гениальных талантов не требовалось. Мой больничный и недавняя поездка в ветклинику служили отличным щитом. К нам никто не совался, но крики громом прокатывались по квартире, и мы были в курсе всех подробностей. Особенно старалась маман, грозила наложить на себя руки при малейшем намеке бывшего супруга в соседнем подъезде. Я угрозам не верила. Вероника Светлова слишком любила жизнь и себя саму. Но близнецы впечатлились.

  Зато они втроем в кое то веке солидарны,   вставила Жозефина Симона неизменные «пять копеек».   Вспомни, когда такое было?

Я задумалась крепко и не смогла ответить.

  Смысл вообще печалиться?   добавила кошь.   Папаша ваш не завтра приезжает. До его прибытия ещё столько неприятностей на все места насобираем.