А ты выросла язвительной девочкой. И свободолюбивой, как я посмотрю.

  Руфина, не надо!   взмолился Глеб Вениаминович, отлично зная взрывной характер бывшего шефа, но девушка не собиралась молчать.

  Я происхожу из древнего магического рода. Не тебе меня поучать. Ты всего лишь озлобленный человек. И мертвец. Даже явился не сам, а с чужой помощью.

Надо было видеть лицо Аркадия. Ни жена, ни сын никогда не смели говорить с ним в подобном тоне, а, тем более, подчиненные. Внучка выросла без его влияния и не боялась перечить. Деду понадобилась вся имеющаяся выдержка, чтобы не сорваться и не ударить Руфину, как недавно её бабушку. По щекам разлились красные пятна, глаза стали бешеными, почти выкатились из орбит.

  Ты права, дружбы у нас не получится,   пожилой мужчина погладил подбородок.   Но всё же я сделаю тебе подарок. В нашу единственную встречу. Я подарю тебе правду. Развенчаю ложь, которой годами пичкал тебя Глеб. Ты имеешь право знать правду о нём.

На бледном Глеба Вениаминовича отразилась мука, Карина в отчаянье отвернулась, а Руфина посмотрела на Аркадия снисходительно.

  Какую правду? Что ты был столь отвратительным мужем, что жена предпочла другого?

Дед застыл, не ожидая подобной реакции.

  Что?   девушка шагнула ближе.   Я же гадалка. Потомственная. Отлично умею читать нити прошлого. Я «просмотрела» историю семьи, едва научилась пользоваться даром. Всегда было интересно, почему мой отец тебя ненавидел.

Аркадий отшатнулся. Вся его уверенность и напористость были ничем по сравнению с дерзким выпадом внучки.

  Ты лжешь! Рома меня не...

  Неужели?   Руфина едва стояла на ногах, но отпор давала отменно.   Тогда почему у нас дома не было ни одной твоей фотографии? Я спросила об этом папу однажды. Он ответил, что мой дед был очень плохим человеком, и нам ни к чему о нём помнить!

Воскресший родственник смелой гадалки напоминал взбесившегося гиппопотама, раздувшегося, вот вот взорвётся. Но он не зря столько лет был большим начальником, умел сдерживаться, когда того требовали обстоятельства.

  Брось,   проговорил он, ухмыляясь.   Я не верю, что тебя это ни капли не смущает. Тебя вырастил любовник бабушки, человек, разрушивший нашу семью.

  У меня иное видение ситуации,   повела плечами Руфина.   К тому же, если б смущало, я бы не поддерживала с ним отношения. Но, как ты видишь, этого не случилось.

  Но Глеб явно не в курсе твой осведомленности. Почему ты не сказала ему?

  Это получился бы очень странный разговор. И я не хотела бередить раны.

Аркадий продолжал вглядываться в лицо внучки, ища признаки лжи, но не находил. В каменной сырой комнате повисла гробовая тишина, пронизанная всеобщим удивлением. Самым большим шоком слова Руфины стали для Глеба Вениаминовича. На бледном лице удивление смешалось с восхищением и гордостью. Кому бы гадалка ни приходилось кровной родней, воспитал её он.

  Пора заканчивать,   к Аркадию подошла сообщница.   Да, не сложилось с внучкой, но ты всё равно получишь то, зачем пришёл,   она с ухмылкой кивнула на Карину.   Но нужно поспешить. Полночь близится.

Я ахнула. Как полночь?! Сколько же я пробыла без сознания?!

Пожилой мужчина не шевелился. Мерзкая дамочка решила действовать сама. Взмахнула обеими руками. Руфина, будто кукла, с громких возгласом отлетела в угол, попыталась подняться, но не смогла, придавленная невидимым прессом. Цепи Карины лязгнули, замки расстегнулись и женщина упала на пол   к ногам ненавистного мужа. Его располневшее лицо исказила улыбка предвкушения.

  Теперь ты снова моя. Навсегда.

  Нет!   воспротивился Глеб Вениаминович.