— Сходи, сходи. Коль хозяин позволит.

Из-за деревьев несётся весёлый голосок Васёны. Подскакивает к брату, показывает жалейку:

— Смотри, батятя из прутика вырезал. Слышишь, свистит!

Что есть силы дует в дудочку — из неё только свист и шипенье.

А вот и сам, хмурый, кряжистый и корявый, как дуб, хозяин — Минай. Тащит в крупных лапищах три крепкие палки, кладёт под куст. Лучшее место у расстеленного платка его. Вытягиваются в сторону жены пыльные ноги с загнутыми вниз чёрными когтями. Берёт двумя руками потный глиняный кувшин, опрокидывает в раззявленную пасть — только кадык ходуном ходит. Сын, дочь, сноха и жена следят, глотая пересохшим горлом воздух. Хозяин отставляет кувшин, выбирает лепёшку крупную, складывает вдвое, заталкивает в рот. Жуёт, раздувая щёки, тяжёлым взглядом оценивает каждого. Берёт ещё две, хлебает квасу, мычит что-то разрешающее. Первым припадает к кувшину сын, затем дочь, потом жена, и вот кувшин, обойдя круг, попадает в руки Радуне. Нагрелся глиняный сосуд и кажется подозрительно лёгким. Прижимает она к горлышку губы и запрокидывает голову — в рот стекает полглотка, падает на горячий язык ещё несколько капель кислой влаги. С трудом жуётся кусок пахучей лепёшки, царапает сухой язык, застревает в горле. Давится Радуня, надсадно кашляет. Свёкор, дотянувшись, хлопает с силой сноху по лопаткам:

— Квёлая досталась девка, не работница.

— Пусть сходит к бабке Манефе, от отваров силы возьмёт, — просит жена.

Исподлобья глядит на сноху Минай, качает укоризненно головой, изрекает, поднимаясь на толстые кривые ноги:

— В поле пора! Завтра пятница — грех работать. Вот Васёнка с ней и сходит, да к ночи чтоб воротились!

Глава 6. Утро в больнице

Лена открыла глаза — нет ни поля, ни солнца, ни страшного Миная. Перед ней медсестра со шприцем и запахом спирта:

— Доброе утро! Давайте попку.

С трудом повернувшись на правый бок, больная потянула со спины одеяло. Сестричка задрала ночную рубашку на ней — холодное прикосновение, резкий шлепок, и «вот и всё, подержите ватку. Вас опять мучили кошмары? Вы стонали во сне!».

— Да! Опять! Всё так реально! Мои ноги и руки исколоты соломой, — Лена поднесла к глазам гладкие узкие ладошки с длинными пальцами: — Ничего нет!

Она потрогала под одеялом живот (не болит!) и попросила:

— Вы скажите доктору.

Из коридора послышалось громкое «все на завтрак!» — соседка метнулась на зов. Медсестра, захватив пустой шприц, покинула палату, и Лена осталась одна. В дверь заглянула пожилая санитарка:

— Милая, что не идёшь завтракать? Вставать нельзя, или не хочешь?

— И то, и другое, — вяло улыбнулась Лена, без аппетита кусая твёрдое яблоко.

— А может, тебе манной кашки принести или маслице на хлебушке?

— А чай есть?

— Так я несу?! — с готовностью отозвалась добрая женщина и через пару минут заботливо кормила «бедную девочку», усадив её повыше.

Глава 7. И снова сон о Радуне

— Не грустите, вы скоро будете дома, — заговорила Лена с соседкой — та печально смотрела в окно.

Женщина тяжко вздохнула, прежде чем обернуться:

— Некому меня забрать. Врачи сказали, что за мной надо ухаживать, поэтому не выписывают!

— У вас же есть сын и сноха! Они вас и заберут, — успокаивала Лена.

— Так они писали, что не могут: у них там работа, начальство не отпускает. Да и дорога долгая, и много денег надо, — будто оправдывалась женщина.