|
Словом, я запаниковала - ну, не совсем, чтобы уж по-настоящему. Подумала, что, если на время исчезнуть, то... - То есть, вы собирались вернуться? Она кивнула. - Именно. Но теперь возвращаться я не могу. Я обнаружила куда больше, чем хотела. - Что путешествия во времени означают куда большее, чем мы себе представляли? - Нет, - отмахнулась она. - Все, как и думали. А точнее - не означают вообще ничего. Они просто невозможны. - Невозможны?! - Да. Вы не можете двигаться по времени, сквозь него, вокруг него. Вы им не можете манипулировать вообще. Оно слишком вплетено в то, что можно назвать универсальной матрицей. Пользоваться им мы не можем. Нам остается колонизировать другие планеты, строить города-спутники в пространстве, превратить Землю в один дом. Конечно, использовать время было бы удобнее всего, потому-то Нетленный Центр так за него и цеплялся. - Но вы уверены? Откуда вы знаете? - Математика. Не наша, гамалийская. - Я слышал, что вы работали с ней. - Гамалийцы, - начала она неторопливо, - слегка странноваты. Их, понимаете ли, интересовало не столько космическое пространство, сколько то, как все это устроено. Они полезли в самую суть, а для этого создали колоссальную математику. - Она положила руку на плечо Фросту. - Мне кажется, что в конце концов они докопаются до абсолютной истины. Если таковая вообще существует. А я думаю, что должна существовать. - Но остальные математики... - Да, они тоже пытались работать с гамалийской. Но оказывались в тупике - потому что рассматривали ее как систему формальных структур. Они видели только символы, формулы и исками физический смысл всего этого. У нас ведь математика теперь только прикладная... - Но, значит, нам опять надо ждать! - вскричал Фрост. - Люди в подвалах должны ждать, пока мы не построим жилье, пока не найдем пригодные для жизни планеты! Это же десятки и сотни лет! - Он взглянул на нее чуть ли не в слезах. - Нам это не потянуть. Кошмарно. Слишком долго они ждали успеха и думали, что до бессмертия рукой подать. Они надеялись, что время предоставит им неограниченные пространства для жизни. И теперь эти надежды рухнули. - Время, - продолжала Кэмпбел, - одна из составляющих универсальной матрицы. Кроме него - пространство и материя как энергия. Вот и все. И они переплетены друг с другом. Разделить их нельзя - во всяком случае, мы не можем, потому что сами состоим из них. - Но мы сумели преодолеть ограничение Эйнштейна, - промямлил Фрост. Мы сделали то, что считалось теоретически невозможным. Может, все же... - Не знаю, - пожала плечами она. - Но думаю, вряд ли. - А вас это не расстраивает?! - Расстраиваться? Зачем? Я не договорила: жизнь - такая же составляющая матрицы. Или надо сказать так: жизнь-смерть, как я говорила, - материя-энергия, хотя это и не вполне точно. - Жизнь-смерть? - Да, в общем это похоже на "материю-энергию". Можете, если хотите, назвать это законом сохранения жизни. Фрост, пошатываясь, поднялся и сошел с крыльца. Минуту он молчал, глядя перед собой, затем обернулся к Кэмпбел. - Вы считаете, что все, чем мы занимались, было напрасно? - Не знаю, - ответила она. - Я пыталась понять это, но к ответу не пришла. Может, и не приду. Я знаю только, что жизнь никуда не исчезает, не гасится и не задувается, как свечка. |
