Изменить размер шрифта - +

Они молчали несколько минут, а потом первый не выдержал:

– Послушай, неужели это не сон? Мне иногда кажется, что я вот-вот проснусь, и всё будет как прежде, размеренно и спокойно, и что…

– Таких долгих снов не бывает, даже если накачаешься "блаженством" до самых бровей, - угрюмо буркнул второй. - Нет, это не сон - это реальная задница, в которую мы все влезли.

…Нет, войны не было, но сытая и неспешно-спокойная жизнь хрустнула, как ёлочная игрушка под кованым сапогом; сдулась, словно проколотый резиновый шарик. Вековечная ценность - деньги - вдруг оказалась призрачным миражём; исчез несущий стержень, на котором держалось такое совершенное общество. Или оно, это общество, просто казалось таким совершенным? Поколения росли и воспитывались в рамках привычного стереотипа: раздобудь тем или иным способом как можно большее количество зелёных бумажек, и ты на коне, и жизнь прекрасна и удивительна. И вдруг, в одночасье, всё переменилось, и теперь для элементарного выживания потребовались несколько иные качества, нежели те, что были востребованы раньше.

Наличные стремительно обесценились, систему электронных платежей лихорадило, и даже традиционное золото стоило теперь не дороже проржавевшего металлолома. Да и само понятие "стоить" утратило смысл - в чём прикажете измерять эту самую стоимость?

Никчёмным сделалось великое множество профессий, рухнула вся хитроумная схема распределения. И миллионы ошарашенных людей превратились в дикое первобытное стадо, где выживал сильнейший. Улицы городов сделались ареной беспощадных побоищ, в ходе которых имеющие оружие перераспределяли реальные ценности: энергоисточники, жилища, одежду, продукты питания и медикаменты. А всё прочее, в невероятной нужности которого ещё совсем недавно самозабвенно убеждала реклама, стало обычным мусором, не стоящим даже того, чтобы за ним нагнуться. И сказкой казались теперь времена, когда очень важным был рейтинг той или иной поп-дивы или последние веяния моды.

А на мечущееся человеческое стадо с тупой неумолимостью гидравлического пресса надвигался новый порядок. Людям имплантировались идентификационные чипы - только в этом случае можно было рассчитывать на определённый "набор для выживания" (конечно, если при этом ты будешь чётко выполнять всё, что от тебя потребуют, и забудешь дурацкие термины вроде "свободы" и "демократии"). Подавляющее большинство людей не возражало против подобной процедуры - а что делать? - но почему-то поголовная чипизация шла черепашьими темпами, а есть хотелось каждый день.

И поэтому отчаявшиеся (а также нонконформисты всех мастей и просто аутсайдеры по призванию) выходили на ночную охоту, с которой к утру возвращались далеко не все. В первые же дни кризиса отряды штампов и армейские части взяли под контроль все основные склады предметов первой необходимости, однако немалое число частных предприятий и магазинов почему-то - опять почему-то! - осталось без охраны. И голодные люди шли туда, словно мыши в мышеловку за аппетитно пахнущим кусочком сыра. Впрочем, вопрос "Почему?" мало кто сам себе задавал - были куда более насущные проблемы.

– Кажется, улетел, - прошептал второй. - Двигаем!

Он приподнялся, но напарник дёрнул его за рукав.

– Стой!

Лица парней, и без того бледные в лунном свете, помертвели. Тишину вспороло близкое урчание двигателя, и это был уже не вертолёт.

– Транспортёр…

Бронированная машина вывернулась из-за угла здания напротив, расплескав ночную тьму слепящим блеском мощных фар. Взрыкнув, транспортёр остановился на площади, и из его распахнувшихся люков выметнулись быстрые чёрные тени.

– Штампы…

Теперь мародёрам оставалось только молиться всем богам всех народов в призрачной надежде на то, что их не заметят, - оба прекрасно понимали, насколько малы их шансы.

Быстрый переход