Данко влетел в квартиру ураганом. Задержался в дверях, посмотрев на Наташу. Перевел взгляд на меня и на Ваню. Усмехнулся.

– И чего ты хочешь? – спросил он Наташу.

– Чтоб ты его забрал, – она словно приготовилась воевать.

– Надо тогда документы оформить. Так?

– Признаешь его, как своего сына. А там права и обязанности настанут. Я узнавала, – сказала Наташа. На кухне вцарилось молчание, которое прервал только Ваня, потребовавший добавки.

– Хорошо, – согласился Данко. Я только удивлено на него посмотрела. – Эль, пригляди за мальчонкой. Когда вернусь, то совсем разберемся.

Наташа даже не посмотрела в сторону ребенка. А я поняла, что разбираться тут не в чем. Ваня останется у нас, а меня никто и спрашивать не будет. Мальчишка посмотрел на меня колдовскими глазами, потом увидел, что нет мамы. Тут начался такой плачь, от которого уши заложило. Думать мне было некогда. Надо было успокоить ребенка. Благо опыт общения с детьми у меня был. Мы сходили к запасливой Вере, которая не выкидывала детские вещи, потому что они могли пригодиться для третьего ребенка. Почему то она хотела именно трех детей, несмотря на то, что у нее был муж, который любил выпивать, а как перебарщивал с алкоголем, так начинал всех гонять. Несколько раз Вера оставалась ночевать у нас. Пряталась от него. Данко порывался с ним поговорить. Гена предлагал составить компанию в этом разговоре, но Вера всегда отказывалась, говоря, что все это временно. Она надеялась, что он образумится. Когда нибудь бросит пить и у них будет счастливая семья. Она повторяла это как мантру, а я ее не понимала. Хотя, самой Данко как выпивал, так дурил. Но после последнего раза пить он бросил. Даже не смотрел в сторону алкоголя.

Вера нам дала целых два пакета вещей, правда попросила потом вернуть, когда они нам больше не будут нужны. Еще игрушек дала. Поэтому у нас было чем заняться. Потом пришел из школы Сережа, которого я отправила в аптеку за всем необходимым. Не могу сказать, что Ваня был неухоженный. Наташа за ним старалась следить, хотя у мальчишки была потничка. А еще следы укусов, как клопы покусали. Может так оно и было.

– Ваня у нас теперь жить будет, – сказал Данко, позвонив где то через часа два.

– Ясно. Тогда надо его подстричь и помыть.

– Скажи, что надо купить. Ты ведь в этом разбираешься.

– Сережа уже все приобрел. Езжай домой, – ответила я.

Что меня всегда поражало в сыне – это его спокойствие в таких ситуациях. Другой бы на его месте начал возмущаться, чего то говорить, а он просто сделал, о чем я его просила и пошел ужин готовить. Хотя, чего тут говорить. Я сама была такая. Поэтому когда вернулся Данко, то я в комнате на кровати играла с Ваней в игрушки, а не рвала на себе волосы и не звонила Свете со словами, что она была права, а все мужики парнокопытные. Все таки он был симпатичные. Можно сказать, что красивый. Со своими светлыми волосами, которые прикрывали уши, а сзади еще и распущенными оставались, сережкой в ухе, как у пирата, очках, что скрывали разноцветные глаза. Кожаная куртка, джинсы – прям герой какого то романа. Старанно, что моего.

– Ты бы хоть куртку снял, – сказала я.

– Только узнаю какое у тебя настроение, а то может мне убегать придется, – ответил он.

– Куда?

– Не знаю. К матери, наверное.

– Это я такая страшная? Или такая грозная, что могу тебя из квартиры твоей выгнать? Как ты это себе представляешь? – усмехнулась я. – Пойдем ужинать. Там Сережка опять что то невероятное приготовил.

Ели мы молча. Ничего не обсуждая. Я еще попутно кормила Ваню, который тянулся к ложке, пытался ее у меня отобрать. Часть еды полетела на пол.

– Я таким же был поросенком? – наблюдая за нами, спросил Сережа.