– Рано или поздно секреты появляются. Парень взрослеет. Не все же он должен рассказывать тебе, – ответил Данко, щурясь от выглянувшего солнца.

– Мне кажется, что у родителей и детей должны быть доверительные отношения, – почему то его слова задели.

– Доверительные – это не значит, что он должен тебе всю душу выворачивать.

– Почему нет?

– Пошли в магазин, – поднимаясь, ответил он. – А ответ очевиден. Некоторые вещи остаются за кадром.

– А я думаю их надо обговаривать. Тогда и не будет проблем, – поднимаясь следом, ответила я.

– И как ты себе это представляешь? – усмехнулся Данко. – Мам, Славке вчера новый телефон купили на Первое сентября, а я все со старым хожу. На нем даже камеры нет. Стыдоба такой доставать, – пискляво сказал он. – Галка неплох смотрится в юбочке. Потанцевал бы я с ней в другом месте. Девятиклассники приняли меня за своего. Предлагали пивка махнуть. Узнали, что я мелочь, все карманы выпотрошили уже себе на пиво. А Василиса Семеновна сегодня такую блузку надела, что верхние девяносто, того и гляди, должны были вывалиться. Целый урок гадал вываляться или нет. Не вывалились. Зато двояк получил. И тут входит она. Наташка. Она болела, поэтому ее так долго не было. После лета и не узнать. Все. Теперь буду по ночам не спать и только стихи писать, – он закончил дурачиться и заговорил нормальным голосом. – Эля, вот к тебе со всем этим приходить? Парень взрослеет. Он не может тебе все свои мысли и проблемы открывать. С чем то просто стыдно подойти, с другим неудобно, потому что самому надо справиться. Тут уже начинаются экзамены на знание предмета под названием «жизнь». Надо прижиться в коллективе. Унять сердце, которое почему то колотится, когда проходит мимо какая нибудь Наташа. Понять, что родители не враги, хотя они кажутся врагами. А ты привязалась с какими то вопросами. Если он к тебе по каждому пустяку будет бегать, то как он сможет потом один жить? Или ты собираешься до самой старости, его старости, нос вытирать и за него все решать? Одно дело, когда ребенку пять лет, и он спрашивает почему небо голубое. Другое дело, когда перед тобой почти взрослый человек, который уже выше тебя.

– Все это понятно. Я уже понимаю, что Сережа скоро вырастит, – вздохнула я.

– Уже вырос. А ты этого не понимаешь.

– Но не с девчонками же драться.

– Почему ты так уверена, что он виноват? Почему ты встаешь не на его сторону? Он тебе сказал, что не виноват. Твоего сына могли просто подставить, – сказал Данко.

– Зачем подставлять той девочке? Ты бы видел ее. Скромная. Стояла, чуть не плакала.

– Красивая? – спросил Данко.

– Симпатичная. Она не ожидала, что он толкнет ее. Зачем то телефон отобрать хотел. Разбил в итоге. А мне пришлось за него платить. Иначе дело могло далеко зайти.

– Не обижайся, но ты, как бы помягче сказать, глупая.

– Это почему?

– Раньше такое было у Сережки?

– Нет.

– Почему ему понадобился ее телефон? Зачем надо было разбивать? Скорее всего шантаж. Она угрожала, что чего то обнародует. Он этого не хотел. Вот и весь ответ. Какой у нас бюджет? – заходя в магазин, спросил Данко.

– Не больше двух тысяч.

– Понял.

Пока он нырял по магазину, выискивая все, что было нужно для ремонта, я задумалась над его словами. Что то логичное в этом было. Просто так Сережа не стал бы затевать драку. Это не в его характере. Даже с Пашкой редко дело до драки доводил. Он был больше дипломатом.

Но опять же переходный возраст, когда может случиться всякое.

– Не могу поверить, что девочка обманула, – наконец, ответила я.