– Ну что вы, сэр, вы не должны так говорить. Мне хорошо платили за мою работу, – смущенно возразила миссис Гилфорд. – В этом смысле мне не на что жаловаться. Ваш отец уже давно отдал необходимые распоряжения, и ни разу не было такого, чтобы я не получила причитавшиеся мне деньги. Но я понятия не имела, что ее детям сказали, будто она умерла, иначе, уверяю вас, я бы поступила по-другому.

– О чем вы говорите? – не понял Малком. Смущение миссис Гилфорд усилилось.

– Как я уже сказала, милорд, никто не ожидал, что миссис Уиттакер будет жить. В мои обязанности входило сделать ее существование как можно более комфортным до тех пор, пока она не умрет. Но, как видите, она не умерла, и я все эти годы ухаживала за ней. Она вполне здорова, а вот я сильно сдала, и тех сил, что были прежде, у меня уже нет. Боюсь, приближается время, когда придется что-то решать. Когда меня нанимали на работу, то особо оговорили, что я не должна общаться с ее детьми, хотя я не понимала причину. Так что же мне было делать? Мистер Уиттакер умер, а к его банкирам по такому личному вопросу я обратиться не могла. Так к кому же мне было обратиться, если не к его детям? – Она вздохнула. – Боже правый! Я понятия не имела, что вы считали вашу бедную матушку мертвой. Натали зябко поежилась.

– Откуда вам было знать? – Голос ее дрогнул. – Все эти годы мы никогда ее не навещали… никогда ей не писали. Наверное, вы считали нас просто чудовищами! – Оттолкнув руки Малкома и брата, она с трудом встала с кушетки. – Я должна ее увидеть!

– Я пойду с тобой, – ласково сказал Дерек. Взяв Натали за руку, он повел ее в противоположный конец комнаты. Малком не пошел вместе с ними, он понимал: в такой момент брата с сестрой лучше оставить одних.

Наблюдая, как они подходят к сидевшей на стуле женщине, он с удивлением отметил, что они все трое очень похожи. Волосы миссис Уиттакер уже посеребрила седина, однако они были такими же густыми и вьющимися, как у Дерека, а лицо – точная копия Натали, правда, худее, с более тонкими чертами, но такое же привлекательное, несмотря на отсутствующий взгляд.

Натали опустилась на колени у ног матери. Выражение ее лица было столь трагичным, что у Малкома сжалось сердце. Взяв тонкую руку матери в свою, она тихо заговорила:

– Мама, я Натали. Ты меня помнишь? Лишенные всякого выражения глаза миссис Уиттакер переместились на нее, однако легкая улыбка не изменилась. Никаких чувств не отразилось на ее лице. Она не узнала свою дочь. Да и как она могла ее узнать, когда в течение многих лет жила как во сне, а точнее, в каком-то своем мире, вход в который для остальных людей был закрыт? Однако на Натали присутствие матери, которую она считала мертвой, произвело неизгладимое впечатление. Трясущимися руками она гладила мать по лицу, по плечам, потом положила ей голову на колени.

– Мамочка, – шептала она. – Нет, я поверить в это не могу. Мамочка… – Она закрыла глаза. По щекам ее текли слезы.

Нужно оставить их вдвоем, решил Малком, не дело, что за такой интимной сценой наблюдает столько посторонних глаз. Подойдя к Дереку, он коснулся его руки.

– Пойдемте, – сказал он. – Давайте оставим их вдвоем на несколько минут. Миссис Гилфорд за ними присмотрит. – Он вопросительно взглянул на сиделку, и она молча кивнула. Малком вывел Дерека из комнаты.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – предложил Малком. – Там нам никто не помешает.

Дерек молча последовал за ним. Они вошли в кабинет, Малком закрыл за ними дверь и, подойдя к окну, отдернул шторы. Комната наполнилась светом. Обернувшись, он увидел, что Дерек по-прежнему стоит у двери и сверлит его мрачным взглядом: губы плотно сжаты, глаза серьезные.