Остановившись посреди комнаты, леди Изабелла обвела её критическим взглядом.
— И это ваша лучшая комната? Что ж, это, конечно, не то, к чему я привыкла, но придётся довольствоваться малым…
— Простите, госпожа…? — выпрямилась Марион ле Февр.
— Я леди Изабелла Кэрфакс. Вы должны обращаться ко мне «миледи». Вы немедленно заберёте отсюда свои пожитки. Пусть трактирщик подберёт вам какую-нибудь другую комнату, подходящую особе вашего положения.
— Но, мастер Мэйсон… — растерялась Марион.
Красный от смущения Джефри Мэйсон комкал в руках забытые счета.
— Извините, госпожа, вам нетрудно было бы переехать в другую комнату? Я уверен, это всего на несколько дней.
— Но для моей работы нужен свет, — возмутилась Марион. Голос её зазвенел, будто кто-то вытащил из ножен стальной клинок. — А в других комнатах света недостаточно!
— Для работы? — приподняла безупречные брови леди Изабелла. — А, вижу, шитьё.
Она подошла к пяльцам, и бросила критический взгляд на расшитый лилиями шёлк.
— Госпожа ле Февр — вышивальщица, — заявила Гвинет. Вышло громче, чем она собиралась, и девочка постаралась взять себя в руки и не дать вырваться закипавшему гневу. — Она выполняет работу для аббатства. Перед вами алтарный покров для часовни Пресвятой Девы!
Но леди Изабелла, похоже, не слушала. Изучив прекрасную вышивку, она повернулась к Марион и провозгласила:
— Я прибыла с визитом к аббату Генри и намерена сделать щедрое пожертвование на нужды аббатства в память о покойном муже. Несомненно, это даст аббату возможность и в дальнейшем оплачивать ваши услуги.
— Несомненно, миледи, — ледяным тоном ответила Марион ле Февр.
— Так значит, вы не возражаете, госпожа ле Февр?
Отец делал вид, что уверен в согласии Марион, но Гвинет видела, что на самом деле ему очень стыдно. Уронив скомканные счета на стол, он торопливо добавил:
— Я, конечно же, помогу вам перенести вещи.
— Мы тоже поможем, — добавил Гервард и, подхватив один из узлов с шелками, вынес его из комнаты.
Джефри Мэйсон взял тяжёлые пяльцы.
— Мы обо всём позаботимся, госпожа, — пообещал он.
Марион ле Февр ответила ему едва заметным кивком. Она так побледнела, что Гвинет даже испугалась, как бы она не упала в обморок, но потом осознала, что лицо вышивальщицы побелело от ярости. Она так стиснула в руках катушку из слоновой кости, что та с громким треском сломалась, заставив Гвинет подпрыгнуть.
Леди Изабелла уселась за стол и обвела комнату взглядом победительницы.
— Я буду есть здесь, — проинформировала она Джефри, который уже перенёс пяльцы и вернулся за новым грузом. — И готовить мне будет мой собственный повар.
Гвинет плотно сжала губы, чтобы с них не слетело какое-нибудь бранное слово. Значит, матушкина стряпня ей недостаточно хороша? Красная от злости, Гвинет подхватила одну из корзин с нитками и кинулась вон из комнаты. Уже на пороге она вспомнила о забытых на столе покупках и вернулась за ними.
Леди Изабелла Кэрфакс застыла в неудобной позе с поднятой над столом рукой. Взгляд её был прикован к оставленным Джефри счетам — и во взгляде этом был неприкрытый ужас.
У Гвинет глаза на лоб полезли. Что могла увидеть леди Изабелла среди старых счётов?
Глава восьмая
— Можете идти, — дрожащим голосом произнесла леди Изабелла. Она сумела как-то справиться с оцепенением, пока Джефри с детьми выносили вещи Марион ле Февр, но голос всё ещё выдавал её.
— И пришлите наверх моего повара — я хочу распорядиться насчёт ужина.
— Да, миледи, — с поклоном произнёс Джефри Мэйсон и вышел из комнаты, увлекая за собой Гвинет и Герварда. |