Все дела он предоставлял своим инспекторам — если на одного из них поверх всего остального навьючивали еще и убийство, — что же, тем хуже. Арлетт это было не по душе, но ван дер Вальк считал это справедливой платой за полную свободу действий. Старый Самсон позволял вам делать все, что заблагорассудится, а если вам случалось попасть в затруднительное положение, столкнувшись с бургомистром или судьей, он вставал на вашу защиту. Упрямо, не реагируя на язвительные слова или злобные письма. И когда прибывали коротенькие меморандумы — потому, быть может, что вы огорчили личных друзей каких-нибудь важных должностных персон, — он не махал руками, а царапал под тем же местом, где говорилось: «Выясните и доложите», — старинным готическим почерком: «Занимаюсь расследованием, Самсон», — и немедленно забывал о них.

Что же касается главного комиссара — он был известен, как Его Высочество, и наводил ужас на младших инспекторов, — то это был типичный государственный служащий, которого занимали только бесперебойное функционирование и правильная грамматика на бланках. Деятельность его заключалась главным образом в преследовании подчиненных за расходование электричества, бензина и бумажных скрепок. Старый Самсон, широкоплечий, сильно поседевший, с маленькими глазками, похожий на старого барсука, с хрипловато-бормочущим голосом, исходящим из вонючего дыма его дешевой сигары, знал, как с ним надо обращаться.

Ван дер Вальк написал свой рапорт, — к счастью, старик предпочитал, чтоб они были краткими, — и начал рассматривать улов. Одежда. Содержимое карманов. Куча блестящих, ярких фотографий. Медицинское заключение. Подробный план помещения из технического отдела, со всеми размерами, все в должном масштабе. Сегодня утром будет и донесение об автомобиле.

И это все? А как с установлением личности? Он потянулся к телефону.

— Кноль, свяжитесь с ребятами из фотоотдела, скажите, чтобы кто-нибудь из них отправился в морг с одеждой, которая здесь у меня, и соорудил хороший снимок для установления личности. Да, мой субъект, с прошлой ночи. Хороший снимок, чтоб выглядел, как живой.

Он встал и прошел в комнату агентов.

— Чем-нибудь заняты?

Детектив Рустенбург, крупный беззаботный малый, тихий, но смышленый, положил на стол донесение, которое изучал.

— Да нет, инспектор, я в некотором роде и рассчитывал, что понадоблюсь вам. Большой шум на Аполлолаан, но нам неизвестно, кто этот старикан. Угадал?

Ван дер Вальк усмехнулся.

— Угадали. Разузнайте насчет дома; кому он принадлежит, есть ли съемщик; это нам поможет. На машину должны быть документы, проверьте их. Позвоните мне, когда найдете что-нибудь, с чего можно начать.

Минхера Самсона не волновал ни мертвый мужчина, ни его имя.

— Что вы предпринимаете?

— Поместим снимок и объявление о том, что требуется информация. Думаю, никакой газетной шумихи не надо. Мой человек займется установлением права собственности на дом, а я постараюсь разыскать уборщицу, — она наверное сама появится, как только придет в тот дом, или если прочтет газету.

— Угу. Ладно, мой мальчик, займитесь этим.

— Не хотите ли подъехать туда, посмотреть, сэр? — Чистый такт.