Некоторое время я сидел, угрюмо уставясь на пылающие угли, пока не был разбужен гулким звоном часов в холле, которые медленно отсчитали двенадцать ударов. Поднявшись, я засмеялся и зевнул. Первый приказ доктора был ложиться спать рано! Я торопливо переоделся, но прежде чем лечь, немного задержался возле открытого окна, соблазненный свежестью деревенских ароматов вспаханной земли и прорастающей зелени, доносившихся с влажным легким ветерком. Была безумная ночь, в небе низко висел молодой месяц. Тени метались по лужайке, ветер раскачивал и шевелил деревья. Давным-давно я не наблюдал столь безмятежной картины. Нью-Йорк с его уличной суматохой и столпотворением, с ужасами морга Терри, находился, казалось, на другом континенте.

Внезапно я был выведен из задумчивости тихим, дрожащим скрипом открываемого прямо подо мной окна. Я бесшумно и проворно высунулся из окна и, к своему удивлению, увидел, как Моисей-Кошачий-Глаз (хотя было довольно темно, я не мог ошибиться благодаря характерному для него медлительному бегу вприпрыжку) выскользнул из тени дома и припустил по открытому участку лужайки к заброшенным негритянским хижинам. Он бежал, почти вдвое согнувшись под тяжестью большого черного свертка, который нес в руках. Хотя я напрягал зрение, мне больше ничего не удалось разглядеть, прежде чем он нырнул под сень лавровых деревьев.

Глава IV

Загадочный призрак

Я проснулся рано и поспешил одеться, сгорая от нетерпения сойти вниз и поведать о моем последнем ночном открытии по поводу Моисея. Моим первым порывом было разбудить весь дом, однако, взвесив более трезво, я решил подождать до утра. Теперь я был рад, что поступил так, ибо в восточные окна струился солнечный свет, свежий ветерок доносил птичий щебет, благодаря чему жизнь казалась более веселой штукой, нежели это было прошлой ночью, и дело о призраке приняло определенно курьезный оттенок.

Привидение, переносящее жареных цыплят по воздуху, вон из дома, на крыльях ветра собственного изготовления, нравилось мне своей оригинальностью мышления. После моего полночного открытия я был почти уверен, что смог бы опознать призрака, а, припомнив, как мастерски Моисей вел и руководил охотой, я решил, что он умнее, чем полагал Рэд. Я спустился вниз, внимательно глядя и держа ухо востро, готовый к дальнейшим откровениям. Задачи, которые ставила моя профессия, никогда не приводили меня к размышлениям о сверхъестественном, так что весьма эфемерное занятие травлей призрака благоприятно отличалось от сугубо материалистических деталей моего недавнего дела о подлоге. Я нашел то, что Терри назвал бы отвлекающим средством.

Было еще рано, – ни полковник, ни Рэднор пока не появлялись, – но Соломон подметал ступеньки галереи, и я обратился к нему. Вначале, когда я завел речь о призраке, он был довольно уклончив, уловив мой скептицизм, но, в конце концов, заговорил:

– Одни говорят, что привидение – это женщина, на которой один из Гейлордов должен был жениться когда-то давно, но не женился, и она зачахла и умерла. А другие говорят, что это черный человек, которого один из них засек до смерти.

– А ты как думаешь, кто это? – спросил я.

– Видит бог, масса Арнольд, я ничего такого не думаю. Как бы нам не влетело от них обоих. Когда один дух становится беспокойным, он как будто подстегивает остальных. Им так скучно лежать в могиле в одиночестве, что они с ума сходят без компании. А когда они не могут добраться друг до друга, они хватают людей.