Остальные проследили за его взглядом. По направлению к классу важно шествовал в окружении свиты из бывших «бэшников» и «ашников» Вадик Богданов.

— Эх, как бы я сейчас ему врезал, — с чувством изрек Марат.

— Не вздумай, — тихо проговорила Таня. — Скандал ведь будет.

— Сам знаю, что будет, — поскучнел Ахметов.

— По-моему, наш дорогой Богданов чересчур быстро выздоровел, — подхватила Катя.

Остальные молча кивнули. Дело в том, что бурное и несокрушимое содружество «В», к которому принадлежали Компания с Большой Спасской, а также Ахметов и Савушкин, после девятого класса неожиданно убавилось ровно наполовину. Кто-то покинул Москву, иные ушли в лицеи и колледжи, другие еще по каким-то причинам оставили родную школу… Остаток «В» слили с частью бывших «ашников» и «бэшников». Хорошо еще, что любимый классный руководитель ребят, Андрей Станиславович, остался с ними. Однако уже с первых дней этого учебного года всем стало ясно: от былой атмосферы содружества «В» ничего не осталось. Бывшие «ашники» и «бэшники» объединились вокруг Вадика Богданова, и десятый «Б» раскололся на две враждебные группировки.

Андрей Станиславович был в ужасе. Конфликт день ото дня усиливался. В классе уже вспыхнули две грандиозные драки, из-за которых пришлось собирать экстренные родительские собрания. Но и это не принесло желаемых результатов. Андрей Станиславович всерьез опасался новых эксцессов. Правда, в последнее время страсти вроде бы улеглись. Однако и классный руководитель, и бывшие «вэшники» понимали, что это лишь временное затишье. Просто Вадик Богданов был болен гриппом. А команда его, в отсутствие вожака, не решалась предпринимать демаршей против содружества «В», чья спаянность с самого первого класса славилась на всю две тысячи первую школу. И вот Вадик выздоровел.

— Я бы тоже предпочла, чтобы он поболел подольше, — поддержала подругу Таня.

— А я лично даже рад, что он снова в хорошей физической форме, — поиграл накачанными мышцами Ахметов. — Теперь я с ним на днях проведу беседу.

Друзья усмехнулись. Всем было ясно, что предстоящая беседа не ограничится словесным поединком. Богданов со свитой приблизился к дверям класса.

— И Дусенька тут, — смерив презрительным взглядом рыжую Дуську Смирнову, с нарочитой отчетливостью проговорила Моя Длина. — Прямо вся цветет и пахнет.

Дуська свирепо уставилась на Школьникову, однако отвечать не стала, справедливо полагая, что спор закончится явно не в ее пользу. Впрочем, богдановские вообще предпочитали действовать не в открытую, а исподтишка.

Красивое лицо Вадика скривилось в злобной усмешке. Но и он не произнес ни слова. Поманив за собою Дуську, он вошел в класс.

— Зря ты, Машка, выступила, — покачала головой Таня.

— Теперь жди беды, — мрачно проговорил Темыч. — Чует мое сердце.

— Ты, Танька, со своим миролюбием когда-нибудь достукаешься, — откликнулась Моя Длина.

— Это не миролюбие, — возразила светловолосая девочка. — Просто не надо опускаться до их уровня.

— Ну ты даешь! — возмутился Пашков. — Мы, что ли, первые начали? Богданов всех нас по очереди подставляет. И, между прочим, тебя, Танька, первую, — напомнил всем Лешка об очень жестоком розыгрыше Вадика.

— Таких, как этот Богданов, вообще надо уничтожать, — выпятил впалую грудь маленький Темыч.

— Ты, микроспора, поаккуратней! — захохотала Моя Длина.