За неделю до сегодняшнего визита Ольга Борисовна и впрямь раздала ученикам несколько сборников произведений Владимира Дионисовича. Варе, Марго и Ивану достались стихи. А Герасиму и Павлу — последняя книга прозы, в обширном предисловии к которой автор напыщенно объявлял, что ему «наконец удалось нащупать литературно-виртуальную концепцию современной реальности». Герасим и Луна честно попытались разобраться, в чем суть этой концепции. Однако успеха не достигли. Поэтому, едва Ольга Борисовна умолкла, Герасим без обиняков объявил:

— У меня лично одни вопросы.

— Опять вы! — обратил к нему марсианский взгляд Владимир Дионисович. Так смотрят на человека, которого не видели добрых двадцать лет, а потом случайно повстречали на улице.

— Ну, — мрачно подтвердил Герасим. — Я вас, между прочим, целую неделю читал.

И он продемонстрировал книжку, из которой торчало множество закладок. Гриппова передернуло, однако он сдержался и, выдавив кислую улыбку, сказал:

— Кажется, молодой человек, вы серьезно поработали над творчеством скромного современника.

— Я все делаю серьезно, — заверил Муму.

— Тогда я вас слушаю, — сказал Гриппов, и голос у него почему-то сорвался.

— Нервничает, — еле слышно проговорила Варя. — Кажется, Муму, ты его достал.

Ольга Борисовна, по-видимому, была того же мнения и, спеша разрядить обстановку, обратилась к Гриппову:

— Владимир Дионисович, неплохо, если сперва вы сами расскажете о своей жизни, творчестве. А уж потом ребята вам зададут вопросы.

— Извольте, — легко согласился известный поэт и прозаик. — Родился в Петербурге, который тогда назывался Ленинградом. Жил в большой коммуналке, где, кроме нашей семьи, обитало ещё целых двадцать.

— Ну и ну, — прошептала Варвара на ухо Маргарите. — Кто бы мог подумать! Мне-то казалось, что он к нам прямо с Марса свалился.

— Все детство я спал на раскладушке! — все больше вдохновляясь, рассказывал Гриппов. — И на все двадцать семей у нас в квартире имелась только одна уборная. Каждое утро я стоял в большой очереди!

— Слушай, Луна, а какое отношение эта питерская коммуналка с её уборной имеет к его литературно-виртуальной концепции современной реальности? — спросил Герасим у Павла.

— По-моему, самое непосредственное, — усмехнулся розовощекий кудрявый Павел. — Он стоял в очереди и, чтобы отвлечься, думал о разном. Вот у него концепция и возникла.

— Наверное, ты прав, — проворчал Каменное Муму.

— Школу я все-таки закончил, — продолжал тем временем Владимир Дионисович. — Хотя протест мой зрел.

— Как интересно! — воскликнула Наташка Дятлова, которая первый раз в жизни видела живого известного поэта, а к тому же ещё и прозаика.

Владимиру Дионисовичу её внимание польстило. И он, стараясь смотреть на Наташку и не видеть порядком раздражавшего его Герасима, перелистнул ещё одну страницу своей доблестной биографии:

— После школы я поступил в университет. На филологический. Но мои взгляды на искусство не совпадали с концепциями консервативной профессуры. Мы с друзьями и единомышленниками создали литературный кружок «Вольные пилигримы». Разразился жуткий скандал. Нас обвинили в отрыве от народа, масонстве, пропаганде чуждых идей и религии. В общем, нас с треском выгнали. Мы ушли в андерграунд.

— Ах! — воскликнула Наташка Дятлова. Глаза её уже блестели от слез.

Гриппову её реакция нравилась все больше и больше.

— Да.