— Ну, Гера, мы ждем, — подбодрила Ольга Борисовна.

— В общем-то мне, можно сказать, в целом даже понравилось, — выдавил из себя Муму. — Только, по-моему, слишком коротко.

— Что коротко? — был явно обескуражен Гриппов.

— Ну, какие-то они у вас все короткие, — продолжал Муму. — Мне больше романы нравятся.

— Ах, романы. — Гриппов испытал облегчение. Ему представлялось, что этот мрачный парень заготовил для него более коварные вопросы.

И Владимир Дионисович с легкой душой принялся рассуждать о том, что формы бывают разные, не преминув процитировать известное изречение Чехова о краткости, которая — «сестра таланта».

— Ну, а ещё у вас есть какие-то мысли по поводу моего творчества? — победоносно уставился Гриппов на Герасима.

— Ну, в общем, мне, конечно, понравилось, — вновь с видом гостя, хвалящего крайне невкусное угощение, выдавил из себя тот. — Только вот многое непонятно. Можно я прочитаю вслух?

— Конечно! — на свою голову поддержала Ольга Борисовна. — Владимир Дионисович тебе объяснит, а ребята, которые не читали, заодно его прозу послушают. — «И я составлю себе представление!» — про себя добавила учительница, которая, ввиду крайней занятости, не успела ознакомиться с литературно-виртуальными произведениями Гриппова.

— Значит, Ольга Борисовна, мне читать? — повернулся к ней Муму.

— Да, да, конечно, — кивнула учительница.

Больше Муму ничто не сдерживало. И, раскрыв утыканную закладками книгу, он прочитал:

— «Сказание о «новом русском».

Однажды «новый русский» купил дорогое коллекционное ружье за десять тысяч долларов. Он приехал домой, поставил ружье в угол и принялся думать, что с ним делать. Но так и не придумал».

Герасим умолк. Класс тоже молчал. Так длилось с минуту. Потом Сеня Баскаков спросил:

— Это что? Все?

— Все, — подтвердил Муму.

— А я думал, он из этой своей коллекционной пушки хоть кого-нибудь шлепнет, — разочарованно произнес Баскаков. — Иначе на фига покупать.

— Вот и я думаю: «На фига?» — уже несло Герасима. — Но в этой книге все так.

Гриппов свирепо взирал на Муму. Тот, словно не замечая его состояния, занудным голосом продолжал:

— У меня к вам такой вопрос. Что все это значит? И зачем это написано? Вот Ольга Борисовна нам объясняла так: если есть ружье, то оно обязательно должно выстрелить. А у вас, Владимир Дионисович, ружье не выстрелило. И вообще оно неизвестно зачем.

— Ружье? — Не в силах более сдерживаться, Гриппов вскочил на ноги и принялся бегать по свободному пространству класса. — Обязательно выстрелить? Глупости! Идиотизм! Профанация! Примитивное понимание литературы!

— Владимир Дионисович, — робко возразила Ольга Борисовна, — вообще-то это не я сказала, а Чехов.

— Что мне ваш Чехов! — взорвался известный поэт и прозаик.

— Как это? — вырвалось у Герасима. — Вы же сами говорили: «Краткость — сестра таланта».

— Я говорил? — взвизгнул Гриппов, который уже совершенно не помнил, что какие-то несколько минут назад процитировал классика русской прозы.

— Ну конечно же, вы! — воскликнул Герасим. — Ольга Борисовна! — призвал он в свидетели классную руководительницу. — Подтвердите! Вы ведь наверняка слышали.