Изменить размер шрифта - +
Когда она начала прощаться, он невзначай обмолвился, что вечером следующего дня улетает в Лондон: «Я могу еще понадобиться для уточнения деталей?» Черт возьми, конечно, может, подумала Флавия, но не нашла подходящего предлога, чтобы задержать его. Ему могут запретить выезд из страны только в том случае, если официально объявят его подозреваемым. А никаких оснований для этого, за исключением обвинения в подделке, нет. Любезно попросив разрешения на выезд, Бирнес обезопасил себя от обвинений в бегстве от правосудия.

Флавии ничего не оставалось, как вяло промямлить, что да, конечно, у него есть полное право ехать, куда он вздумает. Бирнес еще немного потянул время, высказав ей свои предположения относительно возможных мотивов преступления — месть, жадность, неисправность проводки, и в конце концов Флавия была вынуждена пожелать ему счастливого пути. Он сдержанно поблагодарил и, в свою очередь, пожелал ей поймать преступника. Смеется он, что ли? Точно, смеется. Но бесстрастное лицо Бирнеса, наполовину скрытое очками и клубами дыма, было совершенно непроницаемым.

В музее Флавия до головокружения и звона в ушах занималась опросом свидетелей и с раздражением поняла, что топчется там, где уже как следует поработал Боттандо. Но самым неприятным событием дня, которое не давало ей покоя, оставалось исчезновение Аргайла. Без пятнадцати восемь, вконец измученная, с одним лишь желанием — поскорее добраться домой, принять ванну и лечь в постель, Флавия добралась до офиса и, проклиная отчеты, которые ей еще предстояло писать, едва волоча ноги, начала подниматься по лестнице. Она восхищалась своей стойкостью, но настроение от этого не улучшалось. У нее появилось ощущение, что где-то за углом притаилось новое несчастье.

Флавия ошибалась — с ней это часто случалось в последние дни: несчастье скатилось на нее вниз по лестнице в виде запыхавшегося и вспотевшего от волнения Боттандо.

— Это ты, Флавия. Хорошо. Поехали со мной, — бросил он на ходу и торопливой рысцой побежал к машине, ожидавшей его на площади.

Флавия развернулась и потащилась вслед за ним. Видимо, случилось что-то серьезное, если Боттандо изменил своему неторопливому шагу. Они уселись на заднем сиденье, генерал продиктовал водителю адрес и велел поторопиться. Обрадованный водитель включил мигалку и сирену и с ревом рванул с места.

— Что случилось? — спросила Флавия, восстанавливая равновесие после очень крутого поворота.

— Я рассказывал тебе о реставраторе Манцони? — Она кивнула. — Он должен был прийти ко мне сегодня вечером в семь, но так и не появился. Только что мне позвонили из полицейского участка в Трастевери: он найден мертвым. Кто-то убил его.

Флавия молчала, потрясенная известием. Дела оказались еще хуже, чем она предполагала.

— А они уверены, что это убийство?

— Манцони найден с ножом в спине, — просто ответил генерал.

— О Боже, — пробормотала Флавия.

Опять осложнение, и чем дальше, тем хуже. Генералу достанется от начальства, когда станет известно, что у него под самым носом убили свидетеля. Теперь работать будет еще труднее: поскольку в дело оказалось замешано убийство, придется постоянно согласовывать свои действия с различными подразделениями полиции. К тому же начнутся споры, кому отвечать за расследование, и в конце концов следствие может вылиться в распространенную в Италии ситуацию, когда разные ведомства тратят все силы на борьбу друг с другом, а дело стоит на месте. Генерал наверняка размышлял о том же.

— Флавия, — сказал он по прибытии на место, — говорить буду я, а ты постарайся держаться в тени, хорошо?

Следуя за ним на расстоянии, подобающем положению младшего помощника, Флавия поднялась по лестнице и вошла в квартиру Манцони, набитую полицейскими, фотографами, криминалистами, соседями и просто зеваками.

Быстрый переход