— Именно. В данный момент мы весьма уязвимы, друг Хокмун.

— Итак, давайте посмотрим, — сказал вернувшийся с картами граф Брасс.

Час спустя Хокмун поднялся, взял Ийссельду за руку, пожелал друзьям спокойной ночи и отправился в свои покои.

Пять часов прошло, но они все еще не спали, держа друг друга в объятиях. Вот тогда-то она и сообщила ему, что у них будет ребенок.

Он принял эту новость молча, всего лишь поцеловал ее и привлек к себе. Но когда она уснула, он встал и подошел к окну. Он долго стоял там, глядя на тростники и лагуны Камарга, размышляя о том, что теперь он должен сражаться за нечто даже более важное, чем идеал.

Он надеялся, что доживет до того, чтобы увидеть своего ребенка.

Он надеялся, что его ребенок родится, даже если он до этого и не доживет.

Глава 7

Звери начинают грызню

Мелиадус улыбнулся под маской и сжал руку Фланы Микосеваар, когда выше по течению реки стали видны башни Лондры.

— Все идет так хорошо, — прошептал он. — Скоро, моя дорогая, ты будешь Королевой. Они ни о чем не подозревают. Они и не могут подозревать. Таких восстаний не бывало сто веков! Они не подготовлены. Как они будут проклинать архитекторов, которые расположили их казармы вдоль берегов! — Он тихо рассмеялся.

Флана устала от грохота водяного колеса, толкавшего корабль вперед. Одним из достоинств паруса, как поняла она теперь, является то, что он бесшумен. Этим шумным штукам не следует больше позволять появляться в Лондре, после того как они сослужат нужную роль и она станет править. Но раздражение было слабым, а решение — не самым важным. Снова она обратилась мыслями внутрь себя и забыла о Мелиадусе и о его планах. Снова она думала о Д’Аверке.

Капитаны кораблей, шедших впереди, знали, что делать. Кроме двигателей Калана на них были установлены и огненные пушки его же изобретения, а целью были казармы Орденов Свиньи, Крысы, Мухи и прочих. Эти казармы тянулись вдоль реки неподалеку от окраин Лондры.

Барон Мелиадус отдал тихий приказ капитану корабля поднять надлежащий флаг, цвет которого подал бы сигнал начать обстрел.

По утрам Лондра бывала недвижима, столь же, как всегда, мрачна, столь же, как обычно, экстравагантна с ее устремившимися в небо безумными башнями, похожими на поднятые вверх руки драматических актеров.

Было рано. Кроме рабов, никто еще не проснулся. Никто, исключая Тарагорма, Калана и их людей, которые ожидали начала сражения. Они намеревались уничтожить столько врагов, сколько смогут, потом гнать оставшихся ко Дворцу, запереть их там, словно в бутылке, чтобы к полудню у них было не несколько объектов для атаки, а один.

Мелиадус понимал, что, даже если они преуспеют в выполнении своих планов на первом этапе, настоящий бой начнется при штурме Дворца, поскольку его будет трудно захватить имеющимися силами.

Дыхание Мелиадуса участилось. Глаза его засверкали, из дул бронзовых пушек вырвалось пламя и с воем понеслось к ничего не подозревающим казармам. В первые же несколько секунд взметнулся страшный факел, когда одна из казарм взлетела в воздух.

— Какая удача! — воскликнул Мелиадус. — Это — добрый знак! Не думал я с первого выстрела иметь такой успех!

Второй взрыв — это взлетела в воздух вторая казарма на другом берегу реки. Из остававшихся казарм выскочили перепуганные солдаты. Кое-кто из них пребывал в такой панике, что забыл даже о маске! Когда они метнулись прочь от казарм, огнепушка перенесла огонь на них. Крики и вопли эхом разнеслись между спящими башнями Лондры — первое предупреждение, полученное большинством граждан Лондры.

Волчья маска повернулась к маске Стервятника, выражая молчаливое удовлетворение резней на набережной.