— Папа, в чем дело?

Когда он повернулся к нам, в глазах его застыла тревога.

— Рация… — пробормотал он. — Рация пропала.

23

— Нет! — завопили мы с Николь.

— Не может быть! — воскликнул папа, стукнув кулаком по пустому рюкзаку. — Наверно, Артур взял рацию, чтобы мы не нажаловались на него.

Испуганный и взбешенный, я принялся ходить по комнате. Наши собаки, наши сани, наша еда — все забрал Артур.

И теперь еще рация.

Неужели Артур оставил нас здесь замерзать? Умирать с голоду?

— Успокойся, Джордан, — сказал папа.

— Папа, как же так… — вмешалась Николь.

Папа сделал ей знак замолчать.

— Погоди, Николь. Мне надо обдумать, как нам быть. — Папа еще раз окинул взглядом нашу избушку. — Без паники. Без паники, — успокаивал он себя.

— Папа… — Николь дернула его за рукав.

— Николь! — разозлился я. — Мы в большой беде. Мы можем здесь умереть!

— Папа! — настаивала она. — Послушай меня! Вчера вечером ты спрятал рацию, чтобы она не замерзла. Она в твоем спальном мешке!

Папа аж рот от удивления раскрыл.

— Ты права! — воскликнул он.

Он поспешил к своему спальному мешку и засунул в него руку. Немного покопавшись, он вытащил оттуда рацию, завернутую в шерстяной шарф.

Включив ее, он начал вращать диск настройки.

— Икнек, Икнек. Ответьте, Икнек.

Папа запрашивал аэропорт Икнека, чтобы за нами послали вертолет. Он объяснял, где мы находимся.

Мы с Николь сонно улыбались друг другу.

— Мы едем домой! — сказала она счастливо. — Домой в солнечную, жаркую Пасадену.

— Я поцелую пальму! — объявил я. — Больше никогда не хочу видеть снег.

Я и представить себе не мог, что наше снежное приключение только начинается!

24

— Ах-ххх, — вздохнул я. — Чувствуешь, как греет солнце? Приятная жара.

— По радио сказали, что сегодня тридцать семь градусов, — сообщила Николь.

— Как хорошо! — радовался я. — Чудесно! Я ладонью размазал по груди лосьон для загара.

Теперь, когда мы были дома, в Пасадене, наше путешествие по Аляске казалось нереальным. Холод, снег, и ветер, и завывание пурги над белой тундрой. Страшный оскал ужасного снежного человека, заросшего бурой шерстью. Все это казалось похожим на сон.

Но я-то знал, что это не сон.

Сундук с ужасным снежным человеком папа спрятал на заднем дворе, в фотолаборатории. Всякий раз, когда я проходил мимо, я вспоминал нашу поездку… Вспоминал о чудовище, которое лежало там в глыбе льда, и вздрагивал.

Мы с Николь в купальных костюмах загорали на заднем дворе. Старая, добрая солнечная Пасадена. Где никогда-никогда не бывает снега.

Благодарение Богу.

Зашла Лорен, чтобы послушать, что мы рас-скажем о нашей поездке. Я хотел рассказать ей всё, но папа велел нам помалкивать о снежном человеке, по крайней мере, пока его не перевезут куда-нибудь в надежное место.

— Глазам своим не верю! — засопела Лорен. — Неделю назад вы без умолку трещали о снеге. А сейчас жаритесь на солнце и не боитесь превратиться в головешки!

— Что тут удивительного? Мы побывали на морозе, а теперь хотим тепла, — ответил я.