— Чудик! Это ты их стащил! Ну-ка, брось сейчас же! — напустилась миссис Линтон на спаниеля. — Брось! Фу, плохой пес!

Наконец перчатки были возвращены их законному владельцу.

— Так вот, — продолжил доктор, — как я уже говорил, грипп этот — довольно коварная штука. Пусть дети лежат в постели, пока я сам не разрешу им вставать. Но и тогда до полного выздоровления им еще дней десять придется побыть дома. После болезни они будут чувствовать слабость и вялость. Было бы неплохо на это время вывезти их куда-нибудь на свежий воздух.

— Попробуем что-нибудь сделать, — ответила миссис Линтон. — Большое спасибо, доктор. Завтра вы нас навестите?

Вскоре Роджеру стало так же плохо, как и остальным, и количество стонов, доносящихся сверху, удвоилось. Но, пожалуй, самым несчастным был черный спаниель Чудик, страдающий не от гриппа, а от отсутствия внимания. Он никак не мог взять в толк, почему все трое его друзей лежат в постели и, похоже, вовсе не радуются его компании!

— Какой ужасный надоеда! — жаловалась Диана. — Стоит только его впустить, он начинает носиться как бешеный, это просто невозможно терпеть, у меня голова начинает болеть еще сильнее. А если его не впускать, он скребется в дверь и скулит, чтобы его впустили. Пусть Снабби держит его в своей комнате. Это же его собака!

— Снабби от него тоже устал, — пришлось объяснять миссис Линтон. — Я сейчас отправлю его на большую прогулку с сыном булочника. Мальчик его очень любит и будет только рад такой возможности.

— Вот Сардинка мне так не надоедает, — продолжала Диана. — Она не топает, как Чудик. Но мне не нравится, когда она усаживается мне на живот и начинает месить своими когтистыми лапами, будто я кусок теста. Ты не представляешь, мамочка, как я ужасно себя чувствую!

— Бедная моя девочка! Ну ничего, скоро все будет хорошо, вот увидишь!

Когда Снабби заболел, миссис Линтон

отселила от него Роджера в отдельную спальню в надежде, что тот не заразится. Но теперь, когда стало ясно, что и у Роджера грипп, она перевела его обратно. Оба были в таком плачевном состоянии, что каких-либо проделок с их стороны в ближайшее время можно было не опасаться.

Болезнь шла своим чередом, и через несколько дней все трое почувствовали себя значительно лучше.

— Если бы еще ноги так не дрожали! А то они будто из желе сделаны! — жаловался Снабби. — Тетя Сьюзен, они что, такими и останутся?

— Конечно, нет. Что за глупости! Тебе уже гораздо лучше, я это поняла, потому что утром ты попросил на завтрак сосиску. А завтра, наверное, попросишь три.

— Гав! — отреагировал Чудик на знакомое слово.

Пес положил лохматую черную лапу на кровать Снабби и жалобно посмотрел на своего хозяина. Последние несколько дней Чудик совершенно не понимал его: Снабби почему-то не радовался его появлению, не звал его громким голосом и не смеялся. Он даже не обрадовался, когда Чудик принес ему свою немного обглоданную, но так аппетитно пахнущую косточку.

Снабби погладил Чудика по шелковистой шерсти, поиграл его мягкими висячими ушами.

— Мне уже лучше, Чудик, — сказал он. — Скоро мы с тобой опять будем ходить на прогулки.

— Гав! — тут же откликнулся пес и одним прыжком приземлился на грудь Снабби.

Но это уже переходило всяческие границы, и Чудик в ту же минуту был выдворен из комнаты непреклонной миссис Линтон.

— Я думаю, для смены обстановки детям было бы полезно куда-нибудь уехать дней на десять, — сказала миссис Линтон мужу вечером. — Всем троим уже гораздо лучше, но теперь я сама чувствую, что невероятно устала. Можно, конечно, вызвать сюда мою старую гувернантку, мисс Пер-чинг, чтобы она за ними присмотрела.