Кэндис фыркнула. Она и сама не заметила, как забыла Маркуса. Напрочь. Ладно, это будет сказочка для Глории и в случае чего мамы.

Кэндис подумала, что теперь наконец-то сможет пережить нечто такое, что вообще не значилось в ее планах на будущее — ничего не значащий короткий роман. Судьба ее была проста и ясна: подрасти, начать встречаться с каким-нибудь молодым человеком, которого одобрили ее родители, может быть, сменить его на другого, а потом, когда настанет подходящий момент, обручиться с ним и выйти замуж. И свадьба должна быть рассчитана на пять сотен гостей, не меньше...

А тут — все совсем иначе. Не видать ей ни свадьбы с Брэндоном, ни даже долгого романа. Так, история без будущего. Но раз уж судьба привела ее к этой точке — зачем пытаться бежать и делать вид, будто тебе этого совсем не хочется? Ведь хочется, и еще как!

Кэндис понимала какой-то частью сознания, что ее поступки, мысли и чувства лишены даже самой поверхностной логики, что с ней творится что-то непонятное и загадочное, по своей таинственной и хаотичной природе похожее на душевную болезнь. Но ничего, и это можно пережить. Главное — попробовать пережить с удовольствием...

Кэндис прикрыла глаза и вспомнила поцелуй Брэндона. Да, ее ждет море удовольствия, целый океан наслаждений...

Если только она будет достаточно умна, чтобы не принимать все близко к сердцу.

— А ты шустрый! — бросила она Брэндону. Прищурилась, чтобы он не видел ее глаз. — Если не сказать — бесцеремонный. Всегда так с женщинами?

— Так вам же нравится. — Брэндон уклонился от прямого ответа на вопрос.

— Кому-то, может, и нравится. А я предпочла бы по-другому. — Кэндис справилась с собой и теперь смотрела на него в упор. — Ну да ладно, что теперь... — Она сделала еще один глоток лимонада, не сводя с него глаз. — Ты вроде бы поснимать меня обещал. Давай, что ли. Посмотрим, на что ты годишься, как фотограф.

Кэндис не узнавала — сама себя. В кого она превратилась? Только что целовалась с малознакомым мужчиной, да так целовалась, как целуются в последний раз. Как самый простой выход из сложной ситуации выбрала закрутить с ним интрижку, которая заведомо ничем не закончится. А теперь стоит и без всякого стеснения, нахально даже смотрит ему в глаза — бросает вызов. На что только напрашивается? Эх, видела бы ее сейчас мама!

Впрочем, мама не многое успела бы разглядеть и понять — с мамы хватило бы ее дешевых спортивных туфель, китайских, за пятнадцать долларов...

— Посмотрим, обязательно посмотрим, — заверил ее Брэндон. — Только ты, наверное, представляешь процесс иначе. На деле же от тебя ничего не потребуется. Я буду незаметным. Ты ходи куда тебе захочется, разговаривай, ешь, пей, смейся...

— О, так я тоже хочу! — подала голос Глория.

— Обойдешься, — неожиданно грубо сказал ей Майк и жестом собственника прижал к себе.

Майк знал, что обычными «студийными методами» Брэндон работает с обычными девушками. Это не искусство, это производство, и потому нет нужды погружаться в человека, соединяться с ним, становиться его тенью. На такое Брэндон идет, только если у него большие планы. Так Брэндон снимал только тех девушек, с которыми жил. Больше — никого. Кэндис — четвертая. И понятно, конечно, что она странная, может, даже немного с приветом, и вся ее красота не отменяет этой чудаковатой резкости, но брату-то виднее, что ему нужно в жизни... Главное — чтобы Глория осталась с ним, а Брэндон с Кэндис как-нибудь сами разберутся, чай, не маленькие уже...

— Отлично! — обрадовалась Кэндис. — Особенно мне нравится идея с твоей «незаметностью». Ребята, поехали, давайте веселиться! У кого батарейки к магнитофону?

И безумный день покатился снежным комом с горы.