Кэтрин наслаждалась своей ролью зрителя, а не исполнителя, хотя так бывало не всегда. Роль зрителя делает жизнь более забавной и уберегает от сердечных ран. С течением времени она постепенно обнаружила, что это куда приятнее – стоять на страже своих чувств, держаться в некотором отдалении от жизни, если можно так выразиться. Она, конечно, не полностью устранилась от всякой деятельности, и друзья у нее были. Но это была безопасная деятельность и безопасные друзья.

Кэтрин встретилась глазами с лордом Роули в тот момент, когда что-то улавливала из восхвалений мистера Ловеринга по поводу ростбифа, с которым он только что разделался, в основном же – витала в облаках. И улыбнулась, увидев знакомое лицо, на долю секунды раньше, чем вспомнила, что лицо это вовсе не знакомо. Она не знает этого человека. И она сделала это почти сразу же после того, как убедила себя в том, что этого никогда больше не повторится. Кэтрин неловко отвела глаза, и вилка ее застучала по тарелке излишне звонко.

Но что важного в том, что она улыбнулась ему, когда их глаза случайно встретились? В конце концов, ведь их представили друг другу, и перед обедом они перемолвились несколькими словами, участвуя в общем разговоре гостей. Ей вовсе не из-за чего было смущенно отводить глаза. А в результате она вновь чувствует себя виноватой, словно украдкой бросала на него восхищенные взгляды и была поймана на месте преступления. Кэтрин досадливо нахмурилась и решительно посмотрела на виконта еще раз.

Виконт Роули все еще смотрел на нее. Он поднял темную надменную бровь, и она опять быстро отвела глаза.

Теперь она только все испортила. Какой бестактной выказала себя! А все только потому, что он красив, а она, как всякая нормальная женщина, чувствует притягательность его красоты.

Кэтрин улыбнулась преподобному Ловерингу, и тот, поощренный ее улыбкой, пустился воспевать необычайную проницательность, проявленную мистером Адамсом при выборе повара.

Она вдова. Интересно. Вдовы во много раз предпочтительнее всех прочих женщин. С незамужними леди нужно быть осторожным, очень осторожным, как недавно понял Нэт, на свою беду. Если мужчина имеет состояние и занимает определенное социальное положение, на него смотрят как на добычу, которую всеми силами пытаются поймать в брачные силки заинтересованные родичи, если не сама молодая леди. Кроме того, молодых совершенно невозможно завлечь в постель, разве что ты готов заплатить за это немыслимую цену.

Он не готов. С него хватит одного раза. Больше этого не будет.

И замужние леди тоже опасны, что сравнительно недавно пришлось усвоить Идену. Оказавшись под пистолетом разгневанного супруга, можно расстаться с жизнью либо всю жизнь прожить с чувством вины за то, что ты убил того, кому сам же причинил зло. Даже если муж оказывается слишком трусливым для того, чтобы послать вызов, как, очевидно, случилось с тем, кому Идеи наставил рога, нельзя не считаться с мнением общества. А это означает, что придется уехать из Лондона и даже из Брайтона или Бата на год или около того.

Женщины, не относящиеся к разряду леди, как правило, скучны. Конечно, они необходимы для удовлетворения аппетита и обычно в постели выказывают замечательное искусство. Но они так доступны, и к тому же им, как правило, нечего предложить, кроме своего тела. Это скучно. Прошло несколько лет с тех пор, как он содержал постоянную любовницу. Если возможен выбор, уж лучше случайные встречи. Но в них таится другая опасность, Ему удалось сохранить свое тело в целости в течение шести лет сражений на Пиренейском полуострове, а также в битве при Ватерлоо. И у него нет ни малейшей охоты подвергать его риску венерического заболевания.

Нет, вдовы определенно предпочтительнее. У него были две интрижки с вдовами. И ни с одной никаких осложнений. Оставлял, когда ему надоедало. Ни одна не подняла шума. Обе перешли к следующим любовникам. Он вспоминал о них не без нежности.