Громко тикали часы. За окнами весело щебетали птицы. Ей бы сейчас просто сидеть, как всегда наслаждаясь чудесным днем. Однако замечание Джеймсона о странном поведении деда не шло у Бет из головы, и она внимательно рассматривала его из-под ресниц.

Сегодня он горбился сильнее обычного, и вокруг глаз залегли тяжелые тени. Но больше всего Бет беспокоил синеватый оттенок его бледной кожи.

– Я принял решение, Бет. – Дед внезапно нарушил царящее в библиотеке молчание. – На этот раз я представлю тебя светскому обществу, что бы ни случилось.

Бет захлопала ресницами.

– Дедушка, но мне слишком много лет! Я стану посмешищем для всего Лондона.

– Чепуха! Может, ты и старовата немного, хотя, глядя на тебя, никто этого не скажет. Ты моя единственная внучка. Титул перейдет к этому дураку Тикему, но ты унаследуешь все остальное, в том числе и дом.

– Вы ведь не можете разделить титул и имение! Это несерьезно.

– Мне восемьдесят один год, и я могу делать что пожелаю, – раздраженно возразил он. – Дом и титул должен был унаследовать твой отец. К сожалению, его век оказался слишком короток.

Она заметила, что голос деда немного задрожал, и потянулась похлопать его по руке.

– Мне тоже не хватает папы…

Дед с силой сжал ее пальцы, глядя ей в глаза почти с яростью.

– Именно этого ему бы и хотелось, Бет. Мне давно следовало это сделать, но… – Он еще сильнее нахмурил брови. – Я не успокоюсь, пока ты не проведешь в Лондоне хотя бы один сезон.

Его глаза решительно загорелись, и Бет стало не по себе. Дедушка был так серьезен, как будто уверился, что это последняя возможность…

Она боялась додумать эту мысль до конца. Дедушка был для нее отцом, наставником, другом. Он заменил ей целую семью. А уж после того как умер папа… Она опустила взгляд на его руку, крепко сжимающую ее пальцы. Белая кожа, вздувшиеся вены – его рука казалась такой хрупкой! Когда же это случилось? Когда он вдруг сделался таким слабым?

Бет кусала губы, борясь с подступающими слезами. Ей вдруг стало ясно: не может она его подвести! Ей не хочется ехать в Лондон, но она готова на что угодно, лишь бы успокоить его душу. Провести сезон в Лондоне еще не означает, что ей придется выходить замуж. Вот этого ей как раз решительно не хотелось.

Придет день, когда закончатся ее обязанности в доме Мессингейлов. Она будет свободна. По-настоящему. Может быть, отправится в путешествие, где ее ждут приключения… Муж станет препятствием на ее пути.

Но, чтобы успокоить дедушку, она сделает вид, что ищет мужа.

Должно быть, герцог почувствовал, что она готова сдаться, потому что благодарно вздохнул:

– Ты будешь королевой сезона.

– Я слишком стара!

– Чепуха. Когда я встретил твою бабушку и женился на ней, она была в том же возрасте, что и ты сейчас. Благослови Господи ее душу. – Дедушка взглянул на висящую над камином картину, и лицо его смягчилось. Портрет изображал высокую стройную женщину, облаченную в драгоценный алый шелк. Ее белокурые волосы были украшены цветами. Красавица, спору нет. Сужающееся к подбородку овальное лицо, на губах приветливая улыбка. – Я полюбил твою бабушку с той минуты, как увидел. – Он склонил голову набок, улыбаясь портрету.

Открылась дверь, вошел Джеймсон с чайным подносом. Бет поднесла палец к губам, а затем указала на стол. Дворецкий, видя, что старый герцог не сводит глаз с портрета, осторожно поставил поднос на край стола и молча удалился. Бет налила две чашки чая и поставила одну возле локтя деда.

Он нехотя оторвался от портрета и взял чашку. Донышко застучало о блюдце.