— Спасибо, — сказал Марк. Он помедлил. — Ну а теперь об отношении мафии к биллю о контроле над продажей оружия.

— И об этом не смогу сказать с полной определенностью, — начал Стампузис. — Мафия давно уже не представляет собой сплошной монолит. Для этого она слишком разрослась, и ее раздирают внутренние противоречия. Ветераны стоят насмерть против законопроекта, потому что в недалеком будущем ясно видят трудности, связанные с легальным приобретением оружия. Ну а представители молодого поколения смотрят вперед, предвкушая появление нового сухого закона. Поставляя незарегистрированное оружие уголовникам, еще не сбившимся в шайки, или кое-кому из сумасшедших радикалов, которые будут в нем нуждаться, они получат огромный источник дохода. Они убеждены, что полиция окажется не в состоянии применять закон во всем объеме, да и вообще период наведения порядка в этом деле может затянуться на десятилетия. Оправдал ли мой ответ ваши ожидания?

— В значительной мере, — сказал Марк.

— Теперь моя очередь задавать вопросы. Все это имеет отношение к смерти Ника?

— Да, — сказал Марк.

— Тогда больше говорить нам не о чем, потому что я знаю, чем можно интересоваться, а чем нет… Давайте условимся вот о чем. Если то, чем вы занимаетесь, выльется во что-то стоящее, я хочу получить преимущественное право на публикацию, опередив этих подонков из «Поста»…

ПОНЕДЕЛЬНИК — 7-е

Директор слушал Марка с напряженным вниманием, а затем поделился собственной информацией, которая выглядела поразительной.

— Мы можем еще раз сократить ваш список имен. Утром в прошлую среду наши агенты перехватили не опознанную пока передачу по одному из каналов КГБ. Видно, у кого-то есть передатчик, работающий на нашей частоте. Единственное, что удалось услышать, это: «Давай, Тони. Я только что расстался с сенатором после заседания комитета, и я…» Передача тут внезапно прекратилась, и мы не смогли нащупать ее снова, но, во всяком случае, доказательство налицо!

Марк наклонился вперед.

— Да, Эндрью, — сказал Директор, — я знаю, о чем вы думаете сейчас.

— Дайте мне припомнить… — упрямо повторил Марк. — Что за комитет работал в это время… — Он открыл свой блокнот. — В это время… Где-то у меня есть все, что нам надо, я знаю… В это утро собирались комитеты по иностранным делам и правительственных операций. Они обсуждали билль о контроле над продажей оружия.

— Теперь мы можем как-то определиться, — сказал Директор. — Сверьте по своим записям, кто из наших пятнадцати человек был здесь 3 марта?

Перебрав листки с записями, Марк аккуратно разложил их на две пачки:

— Это не совсем точно, сэр, поскольку у меня нет достоверных данных об этих восьми. — Он положил руку на одну из стопок. — Здесь остальные семь. Из комитета планирования государственных операций нет никого. Двое из комитета по иностранным делам. И они были на обсуждении. Кроме того, они входят в состав юридического комитета.

Директор поморщился:

— Ну что ж, пусть будет, как вы говорите, не совсем точно. Но так как это все, что у нас есть, сосредоточьте внимание на этих семи. Осталось всего три дня, и мы не можем терять ни одной возможности. Боюсь, что нам придется искать того человека, исходя только из двух имеющихся у нас зацепок — где он был во время ленча 24 февраля и что делал во время заседания юридического комитета? Поиск мотивов пока отложите в сторону мы займемся этим потом. Надо максимально сократить список. Вам придется провести остаток дня в Сенате и около комитета по иностранным делам.