— Хорошо. Расспросите их как можно подробнее — на тот случай, если я что-то упустил.

— Да, сэр.

— Отдел дактилоскопии, не покладая рук, работает над двадцатью восемью банкнотами. Как только что-то станет известно, я тут же извещу вас. Теперь за дело: уже наступает день, а мы по-прежнему как в трясине. Не забывайте, что я жду вас завтра к семи. — Директор бросил взгляд на циферблат часов. — То есть сегодня. Мы встретимся в семь утра, и будьте точны, потому что у нас останутся только сутки.

Ему удалось несколько часов поспать. Проснувшись, он прошел в ванную, пустил холодную воду и стоял под душем, пока окончательно не продрог. Но даже и сейчас ему очень хотелось снова провалиться в сон. На следующей неделе, сказал он себе. До следующей недели еще надо провернуть уйму дел. Он включил телевизор, чтобы убедиться, не пропустил ли он что-нибудь из того, чем живет остальной мир. Ничего сверхъестественного в мире не случилось.

На ближайшей от дома станции он сел в метро и через полчаса был уже на Конститьюшен-авеню у здания Сената.

Он прошел мимо двух полицейских, которые у дверей просматривали портфели и сумки входящих, и нажал кнопку «вверх» лифта для посетителей.

— Четвертый, пожалуйста, — сказал он лифтеру и вытащил из внутреннего кармана пиджака лист, на котором была расписана сегодняшняя деятельность палаты представителей и Сената.

Просмотрев документ, Марк решил, что ему стоит обратиться прямо к Лестеру Кеннеку, распорядителю из комитета по иностранным делам. Марк позавчера звонил ему и представился студентом, собирающим материал для курсовой работы. Однако Кеннека на месте не оказалось.

— У кого еще я мог бы получить информацию о работе комитета?

Секретарша взялась за телефон, и через несколько минут из задней комнаты появился худой человек в очках:

— Чем могу быть вам полезен?

Марк объяснил, что ему хотелось бы послушать, как обсуждается билль об оружии. Человек протянул пропуск на галерею, порекомендовав по другим вопросам обратиться к Генри Лукхему, еще одному распорядителю.

Через несколько минут Марк уже был на месте. Он видел только часть зала. Сенаторы полукругом сидели вокруг места председательствующего. Хотя был слышен голос кого-то из выступающих и сенаторы и работники комиссии ходили по залу, давая понять, что самые важные вопросы решаются не в ходе драматических дебатов, а в кулуарах, на пониженных тонах.

Палату представителей билль уже прошел, и теперь предстояло утверждение в Сенате, если он будет принят.

Говорил сенатор Декстер. «Будущий мой тесть?» — подумал Марк. Убийцей он отнюдь не выглядел, но кто из сенаторов походил на преступника? Дочери достались от отца великолепные темные волосы, но у сенатора на висках уже пробивалась седина, хотя не так много, чтобы служить предметом тщеславия, отметил Марк. Дочь унаследовала и его темные глаза. Казалось, что, постукивая пальцем по кафедре, чтобы подчеркнуть наиболее выразительные места своего выступления, он относится ко всем окружающим с легким презрением.

Сенатор Декстер высказался, в общем, против принятия закона.

Его сменил на кафедре сенатор Дункан из Южной Каролины, изысканный, сдержанный человек. Суть его выступления была выражена в тезисе: «Если оружие будет объявлено вне закона, то только те, кто вне закона, будут владеть оружием».

Едва кончилась речь очередного оратора, как ожил светящийся сигнал над часами, висевшими недалеко от Марка. Зуммер прозвучал шесть раз, давая понять, что пора закругляться с утренними слушаниями.

Через минуту помещение опустело. Актеры, сыгравшие свои роли, покинули его, и остались только те, кто должен готовить зал к послеобеденному представлению.