Устройство тихо зажужжало, клавиатура ожила, клавиши засветились бледно-голубым. В окошке загорелась надпись: «Кардинал Антонио Януччи. Личность подтверждена». Экран потемнел, появилось новое сообщение: «Введите код».
Коттен посмотрела на Джона.
— Какой код?
— Понятия не имею, — ответил он.
— Мы пропали.
К югу от Эдинбурга есть деревушка Росслин. Там стоит часовня Росслин и замок Росслин, дом семейства Сен-Клеров (Синклеров). В этой крошечной деревне находится современный исследовательский центр — институт Росслин. Именно здесь клонировали овечку Долли.
«Бог же мира сокрушит сатану под ногами вашими».
Римл. 16:20
КЛОН
Код, код, — шептала Коттен. — Почему кардинал привел нас к лаборатории, но не сказал код? Если он знал об этой системе безопасности, он должен был знать, что нам понадобится код.
В голове Коттен вдруг раздалось бормотание Арчера. Девушку бросило в жар. Словно прозрев, она воскликнула:
— О господи, Джон! Кажется, я знаю код. С самого начала знала, мне Арчер сказал. — Она протянула руку к клавиатуре. — Господи, пусть он сработает. Умоляю. — Она посмотрела на Джона и произнесла: — Матфей.
Затем набрала цифры: 2-6-2-7-2-8.
Подсветка клавиатуры из голубой стала зеленой, в окошке появилась надпись: «Код принят. Вход разрешен». Раздался тяжелый металлический лязг, магнитные замки открылись, и автоматическая дверь медленно отворилась.
На стене за дверью оказалась красная квадратная кнопка размером с пачку сигарет: «открыть/закрыть». Джон нажал ее ладонью, и механизм дал задний ход. Дверь закрылась с сильным ударом, замок захлопнулся.
Коттен повернулась, оглядывая лабораторию.
— Где оно?
Она увидела серебристый чемоданчик, а рядом с ним — прозрачный контейнер. Чаша. Девушка приблизилась к акриловому контейнеру, восхищаясь простой красотой удивительной реликвии, лежащей в нем. Две тысячи лет назад Иисус Христос пил из этой Чаши, а на следующий день в нее собрали Его кровь, когда Он умер на кресте. Она осторожно достала Чашу, провела пальцем по ободку, погладила выпуклую поверхность, ножку и основание. Сосуд был покрыт чем-то тонким и прозрачным, но, несмотря на это, от прикосновения по коже побежали мурашки. Коттен положила реликвию в серебристый чемоданчик, закрыла его и прижала к груди.
Чаша Христа снова у нее.
Обернувшись, она увидела, что Джон направляется в дальний угол, к тележке из нержавеющей стали. Он остановился у инкубатора с подсоединенным микроскопом. Над ним мигали дисплеи, показывая температуру, уровень насыщения кислородом, концентрацию углекислого газа, влажность и прочие данные. В инкубаторе стояла обычная с виду чашка Петри. Джон посмотрел в микроскоп и замер, словно зачарованный.
— Джон… — прошептала Коттен.
Он медленно поднял голову и перекрестился.
— Это оно? — девушка подошла к нему.
Джон повернулся к ней, потрясенный, с ошеломленным взглядом.
— Скорей, пока никто не пришел, уничтожь это, — велела она.
Он не двинулся.
Коттен положила чемоданчик на стол и посмотрела в микроскоп. Там, в чашке, она увидела четыре клетки, словно склеившиеся крошечные пузырьки.
— Бластоцист, — проговорила она. Он выглядел в точности как на картинках, изображающих деление оплодотворенной яйцеклетки — зарождение человеческой жизни.
— А что, если это правда… — дрогнувшим голосом произнес Джон. Слова давались ему с большим трудом. — Вдруг мы убьем Сына Божьего?
Коттен приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, в голове пронеслось «Geh el crip». |