|
— Хотел бы я тогда оказаться с тобой рядом. — Мне очень жаль, что Хильдегард погибла. Кински поднес стакан к губам, осушил до дна, потом медленно выдохнул. — Бен, когда мне сообщили про Ли… — Он замолчал, опустив небритый подбородок на грудь. Бен положил руку на плечо полицейского. — Спасибо, Маркус. Через полтора часа Бен сидел в мягком кресле, оглядывая роскошное убранство частной клиники. Комната была заставлена растениями и цветами, в углу стояла рождественская елка. За окнами сыпал снежок, но внутри было тепло. Из скрытых динамиков доносилась негромкая музыка — кажется, Моцарт. Бен не знал, что именно, да и знать не хотел. Черт бы побрал этого Моцарта! Музыка напомнила про Оливера и Ли. Бен вдруг остро пожалел, что в кармане нет привычной фляжки. — Привет, Ив! — поздоровался он. Она остановилась на пороге, неуверенно улыбаясь, потом подошла к нему. Девушка была одета в темно-синий спортивный костюм с отрезанным рукавом: рука висела на перевязи, закованная в гипс от локтя до кончиков пальцев, — никто не написал на нем пожеланий скорейшего выздоровления. — Как рука? — спросил Бен. — Вряд ли я теперь смогу играть на гитаре, — ответила Ив, садясь в соседнее кресло. — Сделали операцию, посмотрим, как будет дальше. Хорошо хоть не сильно болит — если глотать обезболивающее горстями. Она улыбнулась, хотя лицо выглядело бледным и осунувшимся. Бен повернулся в кресле, поморщившись от острой боли в ребрах. — Я смотрю, мы тут оба покалеченные, — сказала Ив. — Что с тобой? — Так, ничего, жить буду, — ответил Бен. — Просто мышцы свело. — Я удивилась, когда ты позвонил. Не думала, что мы снова увидимся. Спасибо, что зашел меня проведать. — Я рад, что Арагон о тебе позаботился. — Да уж, лечат здесь по первому разряду. — Ив замолчала. — Я многим обязана Филиппу. Он сделал для меня больше, чем я того заслуживаю. — Филипп — славный парень, — согласился Бен. — По сравнению с другими политиками. — Он мне очень помог. Возможно, я получу всего лишь условный приговор. Для меня жизнь началась заново. Бен кивнул. Они оба понимали, что Ив легко отделалась. Бен лучше ее знал, как сильно пришлось постараться Арагону и какие связи использовать, чтобы добиться поблажек. По сравнению с сочувствием, которое проявлял по отношению к людям Арагон, Бен казался самому себе очень черствым человеком. — Мне ужасно стыдно за все, что я натворила, — призналась Ив, опуская глаза. — А что тебе еще оставалось? И ведь в конце концов ты все исправила. — Не я, а мы все исправили, — возразила она. — Что собираешься делать дальше? Поживешь еще немного в Австрии? — Нет, я улетаю сегодня в Дублин. — Жаль. Я бы с удовольствием с тобой пообщалась. Бен грустно улыбнулся. — Как-нибудь заглянешь в наши края? — спросила Ив. — Может, и загляну. — Разве ты не придешь на суд? — Я ко всему этому не имею никакого отношения, — покачал головой Бен. — А я — главный свидетель. — Знаю. Все будет в порядке, — заверил ее Бен. Он повернулся, чтобы уйти. Ив вышла с ним в коридор и вдруг остановилась. |
