Слишком долго мы воспринимали все это, как должное, слишком долго считали, что пара сотен долларов в неделю – нормальная зарплата. Слишком долго члены нашего союза возвращаются домой измотанными физически и с нервным стрессом, и все это – за пару несчастных сотен в неделю, если удается столько заработать.

Джетро помедлил, давая аудитории возможность осмыслить сказанное.

– Давай, Джин, давай! – раздался в зале женский крик. – Говори дальше!

– Наш профсоюз – самый крупный и влиятельный в стране. В мире.

Зал стал наполняться радостными возгласами. Воздух пронизал одобрительный свист. Аплодисменты стали переходить в ритмичную овацию.

Джетро поднял руку, успокаивая зал.

– Нам говорят, что водитель грузовика не заслуживает двадцати пяти тысяч в год.

Крики радостного изумления. Аплодисменты.

– Но я отвечу им так: если вы хотите есть, если вы хотите пить молоко или содовую, или что то еще, если вам нужен телевизор или новый автомобиль, вам придется платить водителям по двадцать пять тысяч в год. А водители смогут платить своим представителям – я имею в виду выборных работников – столько, сколько они заслуживают, защищая интересы всех членов профсоюза, От ста тысяч в год бизнес агентам до ста двадцати пяти – руководителям региональных отделений профсоюза.

Наступила полная тишина. Цифры были чересчур хороши, чтобы быть правдой.

– Многим из вас покажется, что это многовато, что нам столько не заработать. Многие подумают, что это только пустые обещания. Но позвольте задать вам один вопрос: кто из вас верил, что я стану президентом нашего союза? Поднимите руки. Опусти руку, Зигги, ты еще вчера говорил, что мы окажемся за решеткой!

Смех в зале.

– К пятнице вы убедитесь, что очень скоро мы заставим всю страну плясать под нашу дудку. В пятницу вы поймете, почему минимальная зарплата водителя будет не менее двадцати пяти тысяч, если мы того захотим. В пятницу вы увидите, как я это сделаю. Обещаю вам. Если этого не случится, клятвенно обещаю вам тут же подать в отставку. Обещаю. А я всегда выполняю обещания.

Джетро опустил руки и устремил взгляд в зал. Стояла звенящая тишина. Но вот кто то зааплодировал и зал взорвался. Сцену заполнили женщины, стремящиеся поцеловать руку Джетро. Они отталкивали своих мужей, которые жаждали пожать ту же руку. Заигравшая было духовая музыка потонула в криках и воплях восторга водителей и их жен.

– Дже тро! Дже тро! Дже тро! – скандировала толпа. В толчее с подружки Джетро сорвали блузку, но никто не подумал возмутиться. Все было видно и раньше. И потом, может, это входит теперь в моду.

Получив достаточную дозу обожания, Джетро грациозно ускользнул от своих новообретенных поклонников и подозвал Негронски.

– Зигги, – сказал он, когда они оказались за кулисами, чтобы переговорить, – а где этот делегат из Нью Йорка?

– Я попросил его прийти.

– И что же?

– Ничего. Он сказал что то вроде «теперь уже все равно».

– Послушай, что то он кажется мне странным. О нем рассказывают какие то непонятные вещи. Так вот, завтра в полдень он должен быть у меня в апартаментах, или пусть его вообще больше не будет. Возьми с собой Пигарелло и ребят из делегации Новой Англии. Пусть слегка замарают руки. Если Бладнер попытается вмешаться, сообщи мне, я с ним разберусь.

– Бладнер наверняка не даст в обиду одного из своих людей.

– По твоему этот Римо Джоунс похож на человека Бладнера?

– Но у него документы…

– Я доверяю своей интуиции больше, чем чернилам. Бладнер, по моему, не станет особо возражать, если мы приколотим этого Джоунса на бампер грузовика и въедем в стену.