— Этого не заметил, слышал лишь клич «Еросику!».

— Нет, он кричал «Сумимасэн!», — робко запротестовал ресторанщик.

— Нет, «Еросику!». Но не это главное. Мне кажется, одного из преступников я заметил прежде налета, — уверенно изрек Холомков. — Я здесь завтракал и видел, как в ресторане появился молодой человек весьма привлекательной наружности.

— Описание можете дать?

— Выше среднего роста. Черноволосый. Взгляд быстрый и злобный, хотя движения замедленные, неторопливые.

— Студент?

— Вряд ли, — выразил сомнение Холомков. — Сначала мне показалось, что он кого-то ждет. Но потом я понял, что ошибся. Когда в зале показался сам генерал Фанфалькин со своим денщиком, этот странный юнец встал из-за стола и вышел… Полагаю, минуло не более четверти часа с момента его ухода, когда ворвалась банда. Я хоть и испугался, но один из налетчиков чем-то напомнил мне недавнего посетителя…

— Очень хорошо, — сказал Вирхов. — Что еще?

— Еще несколько слов о пере, — прекрасное лицо Ильи Михайловича просияло лучезарной улыбкой, — о том, которое вы, Карл Иваныч, вертите в руках.

— Вы его где-то видели уже?

— Видел, — подтвердил Холомков, — в детстве. Я родом из псковских краев, там мы подобные перья использовали, когда в Фенимора Купера играли. Это соколиное перо.

— Ну и что? — Вирхов пожал плечами.

— Так я думаю, Карл Иваныч, что налетчики, разукрашенные этими перьями, и есть недавно объявившаяся в столице банда «Черный сапсан».

— Сапсан, — машинально повторил Вирхов. — Сапсан — сокол степной, в псковских краях не водится.

— Вот именно, — Холомков снова обезоруживающе улыбнулся, — значит к имеющимся у вас данным надо добавить еще один штрих: главарь банды или кто-то из участников проживал в степной полосе России. И рукоять ножа, заметьте, похожа на перо.

Вирхов разозлился. Как смеет этот лощеный красавец разговаривать с ним, судебным следователем Окружного суда, таким снисходительным тоном? Он бы и сам до таких выводов додумался, если б у него была хотя бы минута на анализ имеющихся данных! Он и так уже убедился, что речь идет о вчерашнем убийце Балобанове. Но если он главарь шайки, за что убил китайца? Неясно.

— Вы оказали следствию неоценимые услуги, — сдержанно поблагодарил следователь, поднимаясь и с неудовольствием протягивая Холомкову ладонь для рукопожатия. — Был рад повидаться. Кстати, вы на фронт не собираетесь?

Илья Михайлович уловил в голосе Вирхова тайную издевку, но она его нисколько не смутила.

— Бесполезен для фронта, осознаю, — заявил он нагло. — Буду уж здесь, в тылу копошиться. Сформирую эшелончик в несколько вагонов, отправлю солдатикам табачок, обувочку да сестричек милосердия посимпатичней… Уже приступил к подготовке.

Разъяренный Вирхов повернулся к приставу и неожиданно завопил на него:

— Милосердие! Чего вы стоите столпом, Остап Тарасыч! Где раненые? Оказана им помощь?

— Раненые помощь получили, — пробасил пристав, — две кареты медицинской помощи зробили.

— То-то же мне, — изрек гневно Вирхов. — Павел Миронович! Господин Тернов!

Примчавшийся кандидат схватил пальто, шапку и поспешил за Вирховым, тот уже в полном облачении направлялся к выходу. У дверей следователь задержался и обратился к швейцару:

— Что, братец, схлопотал по лбу?

— Так точно, ваше превосходительство, — хмуро ответил швейцар.