— Мы были уверены, что ваш арест какое-то недоразумение и все благополучно разъяснится, — подхватила Елизавета Викентьевна.
— Присаживайтесь, господа, рассказывайте, — напряжение в профессорском голосе спало.
— Рассиживаться особенно некогда, — ответил Вирхов, — дел невпроворот. Но от чашки чая не отказался бы.
Глафира принесла чашки для гостей, и Елизавета Викентьевна поторопилась наполнить их.
— Извините за поздний визит, — начал Вирхов, — однако жизнь наша такая, что не до этикета. Надеюсь на ваше понимание.
— Разумеется, Карл Иваныч, — поддержала гостя хозяйка, — мы рады вас видеть. Тем более что вы привезли с собой Софрона Ильича. Мурочка о нем очень беспокоилась.
— С Софрона Ильича и начнем. — Вирхов отхлебнул чай и положил в розеточку малиновое варенье. — Мед не могу, от него в сон клонит, а мне спать рано. Софрон Ильич — жертва бродячей собаки.
И под изумленные ахи и вздохи старших Муромцевых Вирхов поведал историю ареста Софрона Ильича, не ко времени заглянувшего в квартиру покойного китайца Ерофея Вей-Так-Тао, где контрразведчики устроили засаду. Вирхов винил и своего высокомудрого универсанта, подсунувшего полковнику Ястребову Библию из матраса китайца, чем навел его на мысль о шпионах.
— И я не мог никого назвать, кто подтвердил бы мою невиновность, — лепетал счастливый Бричкин. — На Марию Николаевну мне не хотелось ссылаться.
— И то верно, — одобрил профессор. — Нечего девушку в шпионские истории втягивать. С контрразведкой дел лучше не иметь, переворошили бы все и до моей лаборатории бы добрались.
— Я и вспомнил про господина Вирхова. Он личность известная, достойная, авторитетная…
— С моим арестом господин Ястребов переборщил, пыль в глаза вам, молодым, пускал. Шутка неудачная. Видно, хотел себе авторитету придать. На кого-то он хотел произвести впечатление. — Вирхов с усмешкой глянул на Марию Николаевну. — Да и Тернов мой перестарался, — все начальство взбудоражил, сам министр юстиции на мою защиту бросился. Пригласили-то меня на очную ставку. Словом, засвидетельствовал я, дорогая моя, невиновность вашего помощника, да и контрразведчикам помог кое в чем разобраться.
— Карл Иваныч был грозен, — доложил сияющий Бричкин. — От меня шифр требовали, все трясли Библией с иероглифами!
— Эти штабные вечно хотят в военное время быструю карьеру сделать! — Вирхов не желал делиться лаврами рассказчика. — А ума не хватило синологов привлечь! У них, видите ли, тайны государственные да секреты. Предложил я им связаться с Синодом, пригласить священника, который имел когда-то приход в азиатской части России да разбирается в иероглифах.
— И они вас послушались? — Мура расплылась в счастливой улыбке.
— Послушались, дорогая моя! — ответил Вирхов. — Но если вы будете меня перебивать, я до утра рассказ не завершу. Православный синолог с Библией не сразу, но разобрался. Ветошка получилась, а не шифр! Иероглифы обозначали названия книг, а цифры — номера глав и стихов. «И сказала Далила Самсону: скажи мне, в чем великая сила твоя и чем связать тебя, чтобы усмирить тебя?»
— Представляю себе лица ваших мучителей, — Мура довольно засмеялась. — Версия о шпионской сети строилась на этой Библии и рапорте мичмана Таволжанского.
— Вот именно, — согласился Вирхов. — Мичман с самого начала морочил голову и мне, и Ястребову, считал безухого китайца опасным шпионом. А остался от лукавого мудрствования один пшик. |