Темрай представлял себе атаку чем-то вроде загонной охоты на кроликов на ночной равнине. Сначала нужно оказаться между пасущимися кроликами и их норками – до того, как они заметят вас, – и расставить силки. По том засветить огни и поднять шум, чтобы стайка бросилась спасаться в свои укрытия, попадая прямо в сети, навстречу своей смерти. А потом можно лениво расхаживать между силками, методично вытаскивая наружу одного трепыхающегося зверька за другим, и сворачивать им шеи. Все это очень просто, если правильно спланировано.

Когда будет отдан приказ, Темрай перестанет полностью управлять происходящим. Если предположить, что он до сих пор им управлял.

– Ну что же, – выговорил он, закидывая руки за голову. – Вперед. Удачи вам всем. Встретимся в Перимадее.

Горгас Лордан перешагнул через труп стражника и всем своим весом налег на рычаг. Подвесной мост был очень тяжел, нарочно устроенный так, чтобы его нельзя было опустить или поднять в одиночестве. Мышцы груди и спины трещали от напряжения; очень скоро тяжесть станет невыносимой, и нужно будет отскочить в сторону, что бы не зашибло свободно завращавшимся рычагом. Тогда исправить содеянное будет уже невозможно. Еще несколько дюймов – и падение Перимадеи решено.

Горгас остановился на минутку и снял с плеча колчан. Перевязь натерла ему плечи, а кроме того, конец ее мог попасть в ворот моста, если все-таки получится привести его в состояние, когда возврат уже невозможен.

Хотя в общем-то это уже случилось много лет назад. Он перестрелял всю стражу, которую видел. Их должно было быть четверо, судя по наблюдениям, которые он со всевозможным тщанием проводил несколько ночей подряд.

Если кочевники сыграют свою роль правильно, если они в самом деле готовы и ждут под стенами, минут через пять город наполнится людьми. Во всеобщей суматохе будет нетрудно ускользнуть, добраться до гавани и до корабля который ждет на причале. Если все пойдет по плану, ко времени, как город осознает близость своей кончины, Горгас будет далеко в море.

Внезапно он почувствовал, что рычаг вырывается из рук, и напор его уже превышает человеческую силу. Горгас поспешно отступил назад, и рычаг подъемного моста принялся вращаться все с большей скоростью, наращивая обороты. Цепь разматывалась с грохотом. Этот звук в ночной тишине казался потрясающе громким. «Наверно, его слышно по всему Среднему городу, – подумал Горгас, – только мертвеца не разбудит такой грохот, и только тупица не поймет, что происходит». Он чуть помедлил мыслью в текущем моменте. Возврата нет, последний шанс упущен. Миг, когда из-под ног самоубийцы валится табурет или медленно выскальзывает карниз. В этом было своеобразное утешение: «Ну вот, уже поздно, теперь ничего не исправить, так о чем теперь волноваться?» Это как штурвал корабля, потерявшего управление: он так же неистово вращается, и с ним не совладать. Все в буквальном смысле теперь было не в его руках.

Дело сделано; успешно; в спину не воткнулось копье, в шею не вошла стрела. Пора убираться. Как всегда, он уберется вовремя.

Сгусток тени, представший перед ним, приобрел человеческие очертания и оказался стражником. Тот бежал вперед, вглядываясь в темноту и не замечая Горгаса Лордана. Что же, пусть бежит – на данной стадии происходящего нет резона затевать битву.

Но стражник неожиданно заметил его, на миг замедлил бег и крикнул:

– Кто-то открыл ворота! Скорее за помощью!

И снова растворился в темноте – как раз в миг, когда цепь полностью размоталась и мост тяжело лег на опоры. Вдали на улицах показались факелы. На стене кто-то подал голос. В проеме ворот появились какие-то бегущие фигуры, их становилось, все больше.