-  То же, что и раньше делал, - уверенно заявил шевалье. - Или ты против?

    -  Ты по прежнему живёшь сегодняшним днём, дружище. А годы-то идут. Или ты решил плюнуть на всё и не доживать до старости?

    -  Готов рассмотреть твои предложения, - Граммон давно понял, к чему она клонит.

    -  Мы формируем Континентальную эскадру, - Галка не стала тянуть кота за хвост. - Как насчёт стать её адмиралом?

    -  Где база?

    -  В Сан-Августине и Форт-Луи.

    -  Кто там губернатором? Твой братец?

    -  Да.

    -  Тогда сработаемся. А может, и нет… А может, я и вовсе пошлю вас всех к чертям и пойду на вольные хлеба, - едко усмехнулся шевалье, дымя трубкой. - Война с англичанами? Очень хорошо, буду потрошить англичан. Надумаешь повоевать с испанцами - буду потрошить испанцев. Мне по большому счёту всё равно, кого потрошить, лишь бы жизнь не была противной, как позавчерашняя лепёшка.

    -  Ну, а если я надумаю заключить со всеми мир? - Галка знала, что Граммон внимательно наблюдает за каждым её движением, и держалась на безопасном расстоянии. Он тоже был опасно непредсказуем. - Что ж ты будешь делать, бедный мой шевалье? Снова отправишься на заработки в Индию?

    -  Испорчу тебе всю дипломатию нахрен, - честно ответил Граммон.

    -  Тогда я испорчу тебе жизнь. Да так, что она тут же и закончится.

    -  Не боишься мне угрожать?

    -  Я ответила взаимностью на твою угрозу, дружище.

    -  В этом смысле мы с тобой действительно друг друга стоим, - хмыкнул француз. - Хорошо. Допустим, я соглашусь стать твоим адмиралом. Теперь твой черёд ответить на вопрос - что дальше?

    -  А дальше мы будем делать то, что должны делать. Я займусь дипломатией, а ты содержи в порядке эскадру и защищай побережье от супостата. Чего уж проще-то? Вот насчёт вольницы - тут ты опоздал. Всё. Кончилась вольница. Теперь каждому из нас придётся отвечать за содеянное и сказанное.

    -  Перед кем? - нахмурился Граммон.

    -  Перед законом. Перед нашим законом, приятель.

    -  Отлично, - шевалье был просто взбешён: до сих пор он не признавал над собой власти никаких законов, и если соблюдал пиратские "понятия", то только из-за команды. - Ты предлагаешь мне самолично надеть на себя ошейник?

    -  Тьфу, блин! - вспылила Галка. - Ты хоть сам-то понял, что сказал? Законы Братства для тебя уже ошейником стали? Скажи спасибо, что твоя команда не слышит! Или ты так возгордился, что считаешь себя превыше любых законов?

    -  Мне кажется, что ты сама считаешь себя законом, - шевалье едва сдержался, чтобы не вспылить в ответ.

    -  Это не так.

    -  Да? Ты забываешь, что Братство провозглашает равенство. А равенства не существует, ведь одинаковых людей не бывает. Кому-то дано больше, кому-то меньше. Кто-то капитан, а кому-то до конца дней своих не подняться выше матроса. Что ты на это скажешь? - Граммон, когда хотел, умел философствовать не хуже профессоров Сорбонны.

    -  Скажу, - Галка успокоилась так же быстро, как и рассердилась. - Есть единственное равенство, которого можно было достичь уже давно - равенство перед законом всех без исключения. Когда и матроса, и капитана за один и тот же проступок наказывают одинаково - это справедливо, или нет?

    -  Справедливо.