– Вот урод! – проскрипел Петя, не поднимая головы.

Проскуров-старший готов был, кажется, с ним согласиться, но тут он вдруг сообразил, что у подобного безобразия могла быть какая-то веская причина.

– И что же заставило тебя… шарить по углам? – не сразу подобрал нужное слово Проскуров.

– Вам известно, что ваш сын задумывался о самоубийстве?

Проскуров в ответ сделал движение рукой, в которой были зажаты копии писем Swiss’ды. Здесь, мол, о чем-то таком упоминается, только я не понял, что к чему.

– Петр! Это правда? – спросил Проскуров.

Петя нервно дернул плечом. Пошли вы все к чертям собачьим – вот что это означало. Проскуров понял.

– Кто эта девица? – спросил Проскуров у сына. – Ты ее знаешь?

– Нет, – с нескрываемым удовольствием ответил Петя.

Хоть чем-то он сможет этим гадам досадить. Им нужна Swiss’да, но ничего они от него не добьются. Пускай даже пытают, он и под пыткой ничего не скажет, потому что сам не в курсе. Какая жалость! Обрыдаться можно!

– И ты действительно собаку отравил? – спросил Проскуров.

Наверное, он хотел другой вопрос задать. Хотел спросить, действительно ли Петя хотел его, отца, отравить. Но страшно было спрашивать. Даже не ответ услышать, а просто спросить – и то жутко.

– Будут делать экспертизу, – сказал Китайгородцев, глядя на Петю. – Собаке. И все равно выяснят, что ты ей в миску с едой подсыпал этот порошок. Так что спокойно можешь отвечать. Хуже не будет.

Снова Петя дернул плечом. В общем, все понятно было. Проскуров никак не мог прийти в себя. Он еще от предыдущего не оправился, а тут судьба его снова больно приложила.

– Но ведь это же вранье! – пробормотал он, потрясая зажатыми в руке бумажными листами. – Какой-то Диснейленд, ночные клубы! Здесь смысл совсем не в том!

– Это зомбирование, – повторил Китайгородцев свою версию, которую он накануне сформулировал для Хамзы.

Проскуров от ярости скрипнул зубами. Петя вжал голову в плечи.

– Может, отпустим пока мальчика? – предложил Китайгородцев.

– Пускай сначала скажет! – зло бросил Проскуров.

А что скажет?

– Он ничего не знает, – пожал плечами Китайгородцев.

Сейчас мальчишка ему мешал. Невозможно было в присутствии Пети беспрепятственно все обсуждать.

– Давайте отпустим, – снова предложил Китайгородцев.

Хамза посмотрел на него. Как это «отпустим», мол. За мальчишкой сейчас нужен глаз да глаз.

– Баранова к нему для компании, – подсказал понятливый Китайгородцев. – Чтобы не скучно было.

Не забалуешь с Барановым. Да и занять Антона надо было чем-то. С ума сходит. И лучше бы ему хоть что-то поручить.

– Пойдем, – сказал Хамза мальчишке. – Я провожу тебя.

Петя не противился. Напротив, даже обрадовался возможности покинуть общество отца. Хамза и Петя вышли из комнаты.

– Я в шоке! – сказал Проскуров.

– У вас есть враги?

– А ты сам как думаешь?

– Я не абстрактно, – пояснил Китайгородцев. – Я про тех, кто мог реально решиться на такое.

Он кивнул на письмо Swiss’ды.

– Это не девочка писала, у которой завихрения в мозгах, – сказал Китайгородцев. – Это сделал взрослый человек, которому вся ситуация в вашей семье известна изнутри. И этот человек вас сильно ненавидит.