Эригона не ответила. Она задремала, пустив слюнку из уголка рта.

Ларен, хозяин дома, удивленно смотрел на гостью, которую внесли к нему в сад на наемном паланкине. За паланкином шагал здоровенный верзила-телохранитель, варвар с лицом разбойника и пройдохи. Ярко-синие глаза телохранителя с интересом оглядывали дом, сад, Ларена, слуг, прибежавших на суматоху и вертевшихся поблизости. "Как будто ощупывает, — подумал Ларен неприязненно. — Интересно, сколько ему платит старая ведьма, чтобы он занимался таким ненужным делом — охранял этот полутруп? Наверное, немало!"

— Любезная… э… — обратился Ларен к гостье.

Та куталась в покрывало и молча моргала.

Конан выступил вперед.

— Мою нанимательницу зовут Эригона, — сообщил он звучным голосом.

Судя по тому, какое бессмысленное лицо сделалось у Ларена при этом заявлении, имя «Эригона» не говорило ему решительно ничего.

Старуха, напротив, заметно оживилась.

— Эригона! — провозгласила она. — Мое имя. А ваше — Ларен. А как поживает милая Нэнд? Такое несчастье, такое несчастье! Как вы только перенесли это, мои дорогие!..

Ее голос дрогнул, но она, словно желая скрыть смятение, забарахталась в паланкине.

— Вытащи меня отсюда! Болван! — закричала она, адресуясь к Конану.

Киммериец, который по настоянию Эригоны и оплатил наемный паланкин, заскрежетал зубами. Тем не менее он не стал нарушать игру и схватил своими могучими ручищами старуху за талию. Она была такой хрупкой, что, казалось, одно неверное движение — и старая женщина переломится пополам.

Конан выволок ее из паланкина, не столько грубо, сколько неловко, и водрузил на ноги. Она потрясла головой, пытаясь обрести равновесие и вернуть себе присутствие духа. Киммериец махнул слугам, принесшим паланкин, и те поспешно удалились.

— Невоспитанные скоты! — крикнула Эригона им вслед. Они прибавили шагу. Один из них мельком успел увидеть лицо старухи, и этого хватило, чтобы все четверо только и мечтали оказаться где-нибудь подальше от страшилища.

Ларен вздохнул.

— После гибели нашей… нашей Майры… — он с трудом выговорил имя дочери. Горло у него перехватило, и он зарыдал.

Старуха глядела на него одним глазом, быстро моргая. Затем она заговорила хрипло:

— Я сразу же приехала из Аренджуна, как только известие дошло до нас. Вы, конечно, помните Рэинду? Одна, бедняжка, овдовела в прошлом году. И вот, когда Мананнун прибыл с косметикой для Ильвары, мы с Киноссой сразу же рассудили между собой, что негоже оставлять родню в беде без родственного участия и поддержки. Я побывала у Эланны — и вот я здесь.

Она сыпала именами, которые ровным счетом ничего не говорили ошеломленному Ларену. Конан восхищался находчивостью своей нанимательницы. Все эти старушачьи речи звучали в ее устах так естественно, что никому и в голову не пришло бы усомниться в реальности Эланны, бедняжки Рэинды, Киноссы и прочих персонажей. В конце концов, Ларен проникся мысль о том, что прибытие Эригоны — великое благо для всей семьи и что только близкий друг и родственник мог поступить так великодушно.

— Боги, но ведь вы совсем одряхлели, дорогая Эригона! — слабо улыбнулся Ларен. — Как же вы решились на столь трудное и долгое путешествие?

— Разве могут физические немощи служить препятствием в том случае, когда речь идет о моей родне, любезный Ларен! — вскричала Эригона. Этот порыв отобрал у нее остаток сил, и она обвисла на руках у Конана. — Вот мой телохранитель, — пробормотала она. — Примите и его как члена нашей семьи. Если бы не Конан, мне бы не удалось… прижать… вас к груди…

И она, к удивлению всех присутствующих, мирно засопела.