— Она не виновата, Ллойд, — произнесла Лиз под риском показаться чересчур фамильярной — ведь Престон не давал ей разрешения обращаться к нему по имени. — Робби — просто марионетка в чужих руках. А организовал все Кен Льюис.

Это заявление еще больше осложнило ситуацию. Лицо Ллойда побагровело от негодования:

— Ну, попадись он мне, сразу придушу. Вы в полицию позвонили?

— А что мы, по-вашему, могли бы им сказать? — резонно ответила Лиз вопросом на вопрос.

— Куда ни кинь — всюду клин! — взревел Ллойд. — Да сделайте же что-нибудь! Фи высоты боится!

И широким шагом вернулся на свой пост, крича распоряжения в сотовый телефон и рацию одновременно. Лиз понимала, каково ему сейчас. Она тоже остро переживала свое бессилие.

— Попробуйте спустить ее вниз каким-нибудь другим способом, — посоветовала она Бобо. — А я тем временем попытаюсь утихомирить зал.

Ибо зрители разбуянились не в меру. О защитном коконе пока придется забыть.

«Спокойствие», — мысленно произнесла Лиз, зажмурив глаза, широко раскинув руки, чуть-чуть прогнувшись назад. Припоминая базовые методы работы с энергией, она воззвала к стихии Земли, заклиная ее распространить свое влияние на толпу. «Спокойствие. Умиротворенность. Удовлетворенность». Лиз почувствовала, что парит над всем этим людским сонмом, а потом усаживается, точно курица-наседка, на самую большую в мире кладку яиц. «Все должны успокоиться. Подобные выходки неуместны даже на рок-концерте. Пусть каждый из вас смирит свои эмоции и опомнится. Мы же не варвары. Мы взрослые люди и находимся в общественном месте».

Утихомирить восемьдесят тысяч человек — задача не из легких. Чтобы дотянуться до задних рядов, Лиз размотала все свои энергетические клубки до последней ниточки. Уроки покойной бабушки пригодились. Та учила, что страсть к разрушению надо гасить в зародыше, апеллируя к внутренней потребности в порядке, которая подспудно свойственна каждому человеку. Лиз распространила свой душевный покой на тысячи зрителей, призывая их к более конструктивным проявлениям эмоций. Все присутствующие на миг сгорбились под незримым грузом — и тут же разом расслабились, испустив коллективный вздох облегчения.

Словно чтобы испытать заклятие Лиз на прочность, из труб выполз очередной, еще более ужасный монстр повышенной клыкастости, с горящими красными глазами. Его когтистые лапы угрожали зрителям передних шестнадцати рядов. Но Лиз старалась не зря: вместо панических воплей публика, упиваясь изощренными спецэффектами, разразилась довольным смехом, дружно захлопала и принялась мирно наслаждаться музыкой.

— Боже милосердный, — изумился Бобо. — Некоторые даже уселись поудобнее и глаза закрыли.

— У меня хорошая выучка, — с гордостью сообщила Лиз. — В школе я отвечала за порядок в классной комнате.

— Неслабо, — одобрительно протянул Бобо. — Но теперь их настроение завязано на вашем. Стоит вам испугаться или заволноваться — и толпа последует вашему примеру. Кровавое побоище обеспечено.

Лиз покачала головой:

— Вы за мое хладнокровие не беспокойтесь. Я все-таки англичанка.

И с бесстрастным видом осмотрелась вокруг. Лазеры больше не рисовали в воздухе кровожадных чудищ с чешуйчатыми хвостами и саблевидными клыками — вместо них по серой дымовой завесе носились лошади с зелеными гривами, прыгали зайчики и прочие безобидные зверюшки. Казалось, программист переключился на благостную передачу «Детям о животных». Правда, без драконов и тут не обходилось, но были они добрые, без шипов, с приветливыми мордами.