— Но…

— Сюда, мадам. — И англичанка, стиснув локоть Элизабет, решительно направилась к серой завеске между салонами. Элизабет оглянулась через плечо. Зеленая голова вновь втянулась в серый кожаный кокон. Фионна Кенмар уже позабыла о ее существовании. Нет, хуже. Она и ее спутник обменивались шуточками по поводу нахальной поклонницы. Ну ничего, по крайней мере объект жив, здоров и даже весел.

Элизабет вывели в бизнес-класс и сдали с рук на руки местной обслуге. Стюарды бизнес-класса, в свою очередь, высказали свое неудовольствие старшей стюардессе эконом-класса. У той явственно побагровели щеки. Она проводила Элизабет до ее кресла и прочла ей целую лекцию. Элизабет было велено не покидать кресла — ну разве что очень понадобится по соображениям гигиенического толка. И даже в этих случаях ей разрешалось пользоваться лишь туалетами в задней и средней частях салона. Если же она вновь попытается выйти за занавеску, ее билет аннулируют, а ее саму отошлют в Лондон первым же обратным рейсом.

— Да, мадам, — промямлила Элизабет, тщетно пытаясь сберечь в себе остатки гордости. Сражение было проиграно. Затиснутая между недружелюбными соседями, она наугад вытащила из сумки журнал, чтобы спрятаться от их издевательских ухмылок.

Будь они прокляты, эти стюардессы. Еще одна попытка окончательно убедит обслугу самолета в том, что Элизабет — террористка. Что скажет начальство, когда узнает, что она не смогла удержать объект в поле зрения — пусть даже по совершенно не зависящим от нее причинам? Оборванное на полуслове заклятие тяжелым грузом легло на сердце. Элизабет гневно сжала кулаки… и тут ее лицо медленно расплылось в улыбке. Все в порядке. У нее есть салфетка с подписью Фионны Кенмар. То есть она уже вступила с объектом в контакт, которого вполне достаточно для симпатической магии.

Развернув бумажный квадратик, Элизабет прикоснулась к зеленому росчерку. Ага, дело в шляпе. Силы Небесные милосердны. Каждая написанная человеком буква — даже если он, как Фионна Кенмар, пишет машинально — дышит его индивидуальной жизненной силой. Элизабет поставила свой палец в точку, где ручка, дорисовав безумный вензель, оторвалась от бумаги. Сосредоточилась. Перед ее мысленным взором поползла энергетическая нить, складываясь в слова оберега, переползая из салона в салон под занавесками, чтобы опутать Фионну Кенмар защитной сетью вплоть до момента посадки. Волшебство это было слабенькое, нестойкое, как проведенная авторучкой черта. Но — как тут же почувствовала Элизабет — оно зацепилось за Фионну. Элизабет погрузилась в глубокий транс — и ощутила слабый отзвук чужих эмоций. Тревога… приятное волнение… и перекрывающая все это скука… Элизабет призвала заклятие поплотнее укутать Фионну, защитить. Тревога немного отступила.

Элизабет отложила салфетку. В данных обстоятельствах она предприняла все, что было в ее силах. И утешало ее лишь одно: если только недруг Фионны Кенмар летит не первым классом, до самой посадки в Новом Орлеане он до нее не доберется.

Чтобы заняться хоть чем-нибудь полезным, Элизабет взялась за музыкальные журналы. Конечно, глупо искать среди этого глянцевого пиара правду о таинственных нападениях на Фионну Кенмар — нападениях, которые Наверху почему-то принимают за чистую монету, — но все же, все же… И Элизабет, набравшись терпения, принялась читать.

Музыкальные журналы ничуть не изменились с тех времен, когда Элизабет в последний раз покупала их сама — а было это еще в начальной школе. Сказать точнее, умнее эти издания не стали. Жуть. Куда ни глянь — неотличимые одна от другой немытые гривы, размалеванные лица, полуголые тела, унизанные серьгами. Ага, а вот и нужное тело.