Как раз на свободном месте между табуном и лагерем Зверев и устроился со своим новым изобретением. По его замыслу, «танк» должен был представлять собой некое подобие поставленного на колеса сруба, с узкими бойницами на каждую сторону. Внутри следовало запрячь лошадь, а также посадить пятерых холопов с пищалями. Один стреляет вперед, двое - по сторонам, еще двое - управляют лошадью и перезаряжают оружие.

    Недостаток конструкции заключался в том, что она оказалась необычайно тяжелой и неуклюжей, угнаться за обозом «танки» никак не могли, как ни старайся. Вот и пришлось разобрать их на четыре бревенчатых щита каждый и разложить на несколько повозок. Впрочем, оптимизма Зверев не потерял: ведь первые танки, пошедшие в атаку на Сомме, тоже были изрядными уродцами, тоже тихоходными и неповоротливыми. Однако на поле боя они все равно произвели сенсацию.

    -  Давайте, мужики, сгружайте, - подогнав телеги на более-менее ровное место, указал новик. - Ставьте пока на землю, слегами подоприте, чтобы не падали. Весь крепеж изнутри, нужно разобраться, какие из щитов к какому танку относятся…

    Холопы принялись сгружать бревенчатые прямоугольники, расставлять вокруг телег так, чтобы бойницы находились в верхней части и лежали горизонтально. Андрей отыскал среди пищалей, слег, постромок и оглоблей оси, которые надлежало продеть через специальные отверстия снизу щитов. Потом боковины скреплялись сверху, на крюки надевались передняя и задняя стенки.

    -  Да ты, никак, строиться здесь задумал, младший Лисьин? - совсем рядом неожиданно прозвучал насмешливый голос. - Это мудро! Раз уж на чужой земле сесть удалось, так отчего и в другом месте вотчины не украсть? Ты стройся, стройся, авось обойдется…

    Со стороны табуна гарцевали трое одетых в панцирные кольчуги ратников. Охульные речи вел один, тощий, как фотомодель, с треугольным лицом, словно заточенным вниз, к подбородку. Грубиян поверх кольчуги носил наведенное серебром, сверкающее зерцало, из-под брони тянулись рукава алой атласной рубахи, на голенищах сафьяновых сапог сверкали золотые пластинки. А может, и медные - поди разбери. Судя по тому, что двадцатилетний на вид паренек сидел верхом - значит, скакал с поручением. Зверев улыбнулся:

    -  Ба-а, кого мы видим! Никак княжич Федор Друцкий?! Вижу, уже при ставке пристроился? Это правильно. Подальше от сечи, поближе к славе.

    -  Что?! Ты назвал меня трусом?! - Юный Друцкий схватился за саблю.

    -  Нет, я назвал тебя рассыльным при ставке… - Андрей взялся за ратовище висящего за спиной бердыша и перекинул ремень оружия на плечо. Теперь сдернуть его можно было одним движением. - Ну, мальчиком на побегушках при воеводе.

    -  Не тебе судить, тать безродный! - вспыхнул княжич. - Тебя, вора, и близко к воеводе никто не пустит!

    -  Да я понимаю, понимаю, - не стал спорить Зверев. - Каждому свое. Кому ворога с мечом встречать, а кому с писульками из полка в полк по кустам бегать.

    -  Как ты смеешь… - В этот раз Федор Друцкий даже вытащил наполовину саблю. - Я уже в трех походах ратных побывал! А ты, новик, первый раз со двора нос свой высунул!

    -  Может, и высунул, - хмыкнул Андрей, - а желающих нос этот прищемить нарубил уж поболее, нежели ты по кустам сумел найти.