Отсюда берет свое начало феноменология техники промедления, которая вызывает у читателя желание освоить неспешное чтение, даже если его ожидают тридцать страниц очень подробного описания, как кто-то ворочается с боку на бок, пытаясь уснуть. Книга небольшая, всего сто тридцать страниц, не считая примечаний и библиографии, так что ее вполне можно прочитать с должной неспешностью.

Закроем классические лицеи?

Я выступал как адвокат защиты и в своей речи согласился со многими из предъявленных обвинений, добавив, что классический лицей в трактовке Джентиле не слишком жаловал не только точные науки, но и историю искусств или иностранные языки. С так называемыми мертвыми языками дело тоже обстояло не слишком гладко: многие мои сверстники после восьми лет изучения латыни в лицее, столкнувшись с незнакомым им прежде фрагментом из Горация, не могли его прочесть. Почему бы не учить искусству простейшего диалога на латыни, что еще совсем недавно было в ходу у европейских ученых мужей? Выпускник классического лицея не обязан становиться латинистом (этому учат в университетах), но он должен понимать, что такое римская цивилизация, быть знакомым с этимологией слов, узнавать латинские (и греческие) корни, лежащие в основе большинства научных терминов. Всего этого можно добиться, пристрастившись к чтению церковной и средневековой латыни, куда более доступной и привычной, и натаскав себя на поиск лексических и синтаксических соответствий между латынью и современными иностранными языками. Или возьмем греческий: зачем заставлять ученика корпеть над Гомером, который и специалистам-то не всегда по зубам, когда можно увлечь его переводами с греческого языка эллинистического периода (на нем, между прочим, говорил и Цицерон), предложив, например, труды Аристотеля о природе?

Можно создать гуманитарно-научный лицей, который сохранил бы гуманитарные дисциплины. Адриано Оливетти, приложивший руку к созданию первых компьютеров, нанимал не только инженеров и гениев от информатики, но и талантливых выпускников, получивших высший балл за диплом, скажем, о Ксенофонте. Ему было ясно, что для разработки оборудования необходимы инженеры, но новое программное обеспечение может родиться только в мозгу, взращенном на творческом полете мысли и впитавшем в себя литературу и философию. Мне всегда было интересно, не учились ли нынешние молодые изобретатели мобильных приложений (они отлично справляются с ранее не существовавшими профессиями) в учебных заведениях с гуманитарным уклоном.

Но одной информатикой дело не ограничивается. Классическое образование учит считаться с историей и памятью, тогда как любая техника существует только в настоящем и историческое прошлое постепенно теряет свою значимость. Описанное Фукидидом противостояние афинян и мелосцев до сих пор объясняет многое из того, что происходит в современной политике. Читай Буш хороших историков (а в американских университетах недостатка в них не было), он понял бы, почему в XIX веке англичанам и русским не удалось подчинить Афганистан своему влиянию.

Обратимся к примеру великих ученых: у Эйнштейна были глубокие познания в философии, а Маркс написал диссертацию о Демокрите. Так что давайте будем проводить реформы, но при этом сохраним классический лицей, ведь он учит придумывать то, что еще не было придумано, а в этом и состоит отличие гениального архитектора от прораба.

О книгах и всякой всячине

Гарри Поттер опасен для взрослых?

Раз в обществе витают такие настроения, я решил выступить в поддержку Гарри Поттера и сломать пару копий. Да, это истории о магах и колдунах, и в их популярности нет ничего странного, ведь детям всегда нравилось читать про фей, гномов, драконов и чернокнижников.