Это очень обманчиво, ведь Берлускони мог бы выиграть выборы, а затем предложить главе государства кандидатуру премьер-министра на свой выбор – Сантанке, Шилипоти или Рацци, к примеру, не нарушая конституционного порядка.

Конституция определяет, что народ избирает парламентариев (преференциальным голосованием либо по закрытым партийным спискам, это другая проблема, но Конституция тут ни при чем), парламент избирает президента республики, который, выслушав представителей различных партий, назначает, sponte propria, главу правительства и министров. В принципе, он мог бы назначить премьер-министром даже свою бабушку или начальника железнодорожной станции Баньякавалло, если большинство политических сил назовет ему их имена.

А далее парламент должен выразить доверие правительству, назначенному президентом республики (устанавливая, таким образом, контроль со стороны народных избранников), а если доверия нет, все начинается сначала, до тех пор, пока президент республики не предложит правительство, удовлетворяющее парламент. Известны случаи, когда президенты республики назначали в качестве главы правительства внепарламентских деятелей, например Дини и Чампи, а в качестве министров – различных экспертов, и даже когда президент назначил премьер-министром Монти, сделав его за минуту до этого пожизненным сенатором, Монти вовсе не был избран народом, наоборот, как раз назначен президентом.

А ведь это все прописано, пусть и не прямо, в статье 64 Конституции, где, кроме всего прочего, уточняется: «Члены правительства, даже если они не входят в состав палат, имеют право, а при наличии запросов обязаны присутствовать на заседаниях. Они должны быть заслушаны всякий раз, когда того потребуют». Ясно? Для составителей Конституции было настолько очевидно, что члены правительства могут не иметь никакого отношения к парламенту, что уточнялось, каким образом они могут или должны участвовать в его ассамблеях. По правде говоря, когда Берлускони упрекали за то, что он редко появляется в парламенте, нужно было бы его осуждать не как премьер-министра, а как нерадивого депутата или сенатора.

Keep a low profile

Вывод: всякий раз, когда левые считают, что победа им обеспечена, они проигрывают. Невезение? В каком-то, не помню, ток-шоу Паоло Мьели отметил такой непреложный факт: уже как минимум шестьдесят лет в Италии пятьдесят процентов избирателей не хочет левого или левоцентристского правительства. Возможно (комментирую я), сказывается атавистический страх, восходящий к временам «кремлевского тирана Сталина», о котором нам, детям, еженедельно рассказывал журнальчик Il Balilla. Ужас перед большевиком, который придет напоить своих коней в водосвятных чашах собора Святого Петра (на чем хорошо сыграла в свое время пропаганда «Гражданских комитетов» в 1948 году). Постоянный страх, что левые увеличат налоги (кстати, они этого никогда не скрывали, а увеличили их как раз правые). В принципе, так думает добропорядочная буржуазия средних лет и старше, которая не читает газет, а лишь смотрит телевизионные каналы Mediaset и к которой обращается Берлускони, когда пугает возвратом коммунизма. Страх перед левым правительством можно сравнить со страхом перед турками, его необходимо культивировать как можно дольше, хотя после битвы при Лепанто и начался закат Османской империи.

Итак, возвращаясь к высказыванию Мьели, если половина итальянских избирателей живет с этими навязчивыми опасениями, ей не остается ничего другого, как обратиться к тем, кто предлагает противоядие: пятьдесят лет это была ХДП, и двадцать – Берлускони.

Думаю, что Мьели дал такую оценку, когда казалось, что выход Монти на политическую сцену предложит альтернативу, – и, очевидно, опасаясь этого, Берлускони всегда вел борьбу против Монти, выставляя его бестолковым прислужником левых. Ладно, у Монти ничего не вышло, и защита от левых снова стала монополией Берлускони.