Машина остановилась на Садовой, метрах в трехстах от Сенной площади.

- Вылезаем! - весело сказал широколицый, и Володя оказался на тротуаре.

Его заставили пройти во двор, а потом подтолкнули к подъезду дворового фасада дома. По грязной лестнице со стертыми краями каменных ступеней они стали подниматься наверх. На пятом этаже широколицый припал ухом к замочной скважине железной солидной двери, прислушался, и тут его приятель тихо заметил:

- Да не тусуйся ты, Мазай. Нет его сейчас. Говорят, уехал на два дня.

- Это я на всякий случай, - так же тихо сказал широкомордый с литературным прозвищем Мазай. - Вдруг уборщица какая-нибудь пришла, экономка. Он ведь один живет-то...

Стали подниматься выше. Дальше уже был чердак, дверь которого была забрана решеткой, на которой висел замок. Решетка, похоже, для Мазая преградой не являлась. Ключ, вставленный в замок, тотчас без усилий провернулся. С такой же легкостью открылась и дверь чердака.

- Заходим, - пригласил Мазай Володю, через несколько мгновений попавшего в темноту, где пахло сыростью и голубиным пометом. Было слышно, как птицы шебуршат, воркуя, где-то совсем недалеко. Володя слышал, как за ними осторожно закрылась решетка, а потом и дверь. Только квадрат открытого чердачного окна впускал в этот склеп немного света, позволяя видеть стропила да мусор, разбросанный на покрытом гравием полу.

- Так, пришли! - радостно воскликнул широкомордый, хлопнув в ладоши. Значит, так, Вова. Можешь считать, что ты стал ещё на полста тонн богаче. Только поработать, конечно, тебе придется.

- Что я должен делать? - спросил Володя, прекрасно зная, чего от него потребуют.

- Что? - осклабился Мазай. - А вот что! Ласточкой на время заделаешься и ещё мышью или кротом, пролезающим в нору. На веревке спустим в квартиру того чудака, который вот там, под этим полом живет. - Он постучал ногой.

- Что - воровать?! - воскликнул Володя, прикидываясь только что "въехавшим" в замысел воров. - Я не могу! Это преступление! Меня за это в колонию отправят! Не хочу!

- Он не хочет! - притворно удивился Мазай. - Не хочет! А за украденный товар бабки получать и покупать на них сыр швейцарский хочешь?! Нет, Вова, не брыкайся уж! Слазаешь к тому самому хозяину, который в комиссионке скрипку купил, его сейчас дома нет. Любитель он скрипок и всяких там контрабасов, а поэтому ты, Вова, нужную нам скрипку найдешь - ты же видел её и запомнил! Потом отключишь сигнализацию, которая у выхода прицеплена, кнопку нажмешь, а мы войдем, и скрипку у тебя заберем, и ещё бабок отвалим. И поедешь ты, Вова, на самой быстрой тачке к себе домой. По дороге можешь купить ещё колбасок и сыра, да пирожные не забудь. Всего-то делов на полчаса. Нет, двадцать минут.

- Что же, разве ваш Серега не мог ту скрипку среди других инструментов узнать? - спросил Володя, все ещё делая вид, что противится воле воров.

- Серега-то? - стал ещё шире лицом от улыбки Мазай. - А он за свои проказы, за глупость и динамо больше ничего узнать не сможет. Да и гибкость нам твоя нужна, Вова. Кто же, кроме тебя, в форточку пролезет?

Володя понял, что окончательно погиб. Если бы ему как-нибудь и удалось вырваться из рук грабителей и не залететь в милицию, то клеймо вора на нем останется до гробовой доски, Но что он мог сейчас поделать? Ерепениться, уговаривать или возражать не имело никакого смысла.

- Ладно, - сказал он, - полезу. Только не увидят ли меня с улицы? Могут вызвать милицию...

- Знаем, что могут. Но дом, который стоит напротив, далеко, а два флигеля, что к этому дому прилеплены, трехэтажные.