Официант вернулся с подносом и поставил на стол два стакана, не оставив счета. Паскью окликнул его, но тот не слышал. Его сосед по столику объяснил:

— Он думает, что мы пришли вместе и записал все на мой счет. — Когда Паскью достал деньги, он добавил: — Не стоит, право, это всего лишь пиво. — В его темных очках отражался свет фонарей, и Паскью видел в стеклах собственное лицо в обрамлении разноцветных огней, улыбающееся нежданному благодетелю.

Он искал Люка, потому что тот пытался убить его. Потому что пытался убить Софи. И убил Ника Говарда. И вот настал момент, когда можно преградить Люку дорогу и сказать: «А вот и я». Он не представлял, что за этим последует.

— Если потребуется, я буду стрелять, — предупредил Эллвуд.

Паскью подумал о пистолете Софи, запертом в бардачке, как о блестящей идее, оставшейся невостребованной.

Перед ним вырос Люк. Он облокотился о машину, положив подбородок на скрещенные руки.

— А я-то гадал — куда ты запропастился? — сказал он.

— Сюзан рассказала мне про Эллвуда, — начал разговор Паскью. — Но почему ты здесь? Что ему от тебя нужно?

Люк очень свободно обращался с рулем — видимо, хорошо знал эти места. До Паскью доносился шум океана, но воды он не видел.

— Софи знает, куда я пошел.

— Да. — На лицо Люка с одной стороны падал свет лампы, свисающей на проводе с брезентового тента.

— Если я не вернусь, она поймет почему. И будет знать, кто это сделал.

— Неужели?

— Я знаю — ты виделся с Сюзан. Но не стал ее убивать, хотя мог.

— Это совсем другое дело.

— Почему?

— Ты здесь. А Сюзан уехала.

— Я тоже мог бы уехать.

— Слишком поздно, Сэм.

— А как все-таки быть с Софи? Пройдет еще день, и она догадается: что-то случилось.

— Через день меня здесь не будет. — На лице Люка, разделенном пополам светом лампы, появилась улыбка. — Через день я буду уже далеко.

Они изменили курс, и огоньки постепенно пропали из виду. Все вокруг поглотила тьма. Время от времени, когда нос судна разрезал волны, ему становилась видна белая пенящаяся линия. Люк резко крутанул руль; руку, сжимавшую пистолет, скрывала темнота.

— Они найдут мое тело.

— Наверняка, рано или поздно. Послушай, Сэм... — Люк помолчал, как будто подбирая нужные слова. — Хватит трепаться! У меня нет ни малейшего желания с тобой разговаривать.

— Это был ты на лодочной станции?

— Да.

— И в пустом доме тоже?

— Да, конечно.

— Стол, накрытый на одного, и ты в боевой раскраске. Галантный джентльмен во фраке и цилиндре.

— Это было магическое представление, — сказал Люк. — Я не хочу с тобой разговаривать.

— А тебе не приходило в голову, что ты сумасшедший? — спросил Паскью. — Ты не задумывался над этим?

— А что означает это слово? Ты сам-то хоть понимаешь?

— Магическое шоу, во время которого умирают люди. Ты в маскарадном костюме и гриме. Настоящий безумец! Разве не так?

— Каждому — свое, — возразил Люк.