Когда я обнял ее, она судорожно вздохнула – как всхлипнула. Я запустил руки под ее футболку, провел по спине. Гладкая кожа покрылась мурашками.

- Замерзла? – прошептал я, все крепче прижимая Женю к себе.

- Мартин, прости, - она уперлась ладонями в мою грудь. – Но я… не могу.

На меня словно ведро воды из реки вылили. Странно, что ничего не зашипело и пар не пошел.

- У тебя что – по-женски? – спросил я, чувствуя себя полным идиотом, не знающим, как назвать естественное ежемесячное очищение по-русски. Ни медицинский термин, ни рекламные «критические дни», ни принятые у девчонок в русской школе «эти дела» явно не годились. Не говоря уже о церковной «нечистоте». – Зачем тогда в воду холодную лезть? Застудишь ноги – такие проблемы будут! Это я тебе как почти врач говорю. И как сын гинеколога.

- Нет, - глядя себе под ноги, сказала Женя. – Я вообще… не могу. Так – не могу.

Она вышла из воды, засунула ноги в шлепанцы и пошла было к тропинке, но я поймал ее за руку.

- Нет уж, объясни, пожалуйста, что значит «так не могу». Не можешь здесь, на песочке? Или не можешь так быстро после знакомства? Или, может, ты вообще девственница и не можешь до свадьбы?

- Все сразу, - отрезала Женя и хотела уйти, но я держал ее руку крепко.

- Тогда скажи, будь добра, зачем ты меня вообще сюда притащила? Зачем тогда ночью ко мне приходила? Думаешь, я спал? Или это такое специфическое готское развлечение – завести мужика до посинения яиц, а потом изобразить оскорбленную невинность? Вот уж не думал, что ты такая.

- Я тоже не думала, что ты – такой!

Женя вырвала руку и пошла по тропинке наверх. Я выругался себе под нос на двух языках, стряхнул с сандалий воду и медленно поплелся за ней.

39.

Интересно, подумал я, как легче добраться до Петербурга. Наверняка должен ходить какой-нибудь автобус. Или где-то есть железнодорожная станция. На худой конец можно выйти на шоссе и проголосовать. Только вот как объяснить это Саше, Виктору, отцу Кириллу?

Я нащупал на поясе телефон. Сказать, что мне позвонили из больницы, попросили срочно приехать? Нет, только не это. Я всегда избегал врать, если предметом вранья было здоровье близких. Суеверие? Ну и пусть. Нет, больница не пройдет. Тогда, может, это будет следователь? А почему бы и нет? Позвонил следователь, который, кстати, запретил мне уезжать из города. Позвонил и приказал срочно явиться. Очень срочно. Просто немедленно.

Женя ждала меня у калитки.

- Мартин, пожалуйста, - хмуро сказала она, не глядя на меня, - давай не будем выносить это на публику. Ты, наверно, сейчас думаешь, какой бы предлог придумать, чтобы уехать?

- Да, думаю. Или ты считаешь, мне будет очень весело провести эту ночь с тобой под одной крышей?

- Мартин, пожалуйста! – повторила Женя. – Не надо. Не уезжай. Я… я не хотела тебя обидеть. Просто…

- Хорошо, - сдался я. – Не уеду. И даже постараюсь сделать вид, что все прекрасно – ты ведь этого хочешь?

Женя не ответила.

- Только вот «просто» - не надо. Нет – значит, нет. Я от этого не умру. Но вот выяснения-объяснения терпеть не могу.

- Но, Мартин…

- Я сказал, нет! А теперь давай сделаем счастливые физиономии, возьмемся за ручки и вперед. Если уж тебе так хочется изображать цирк – пожалуйста. Не знаю, правда, зачем тебе это понадобилось.

Я улыбнулся улыбкой ласкового вампира и сжал ее ладонь так, что Женя пискнула. Да, в тот момент мне хотелось причинить ей боль – потому что внутри у меня творилось такое…

«А может, стоит ее все-таки выслушать? – заскулил какой-то жалобный голосок.