- Жень, я сам ничего не знаю, - вздохнул я. – Что будет с мамой? Что будет с нами со всеми? Я не могу ничего решать. Даже просто о будущем думать – не могу. Сейчас – не могу.

- Бедный ты, бедный!

Женя наклонилась и погладила меня по волосам, но тут же отдернула руку, словно сама испугалась того, что сделала.

- Почему ты мне не рассказал?

- Не знаю. Трудно об этом рассказывать.

- Может быть, поживешь здесь, пока мама не очнется? И пока этого психа не поймают? – предложил батя.

- Спасибо. Но я должен найти его сам. И должен узнать, что произошло между ним и родителями.

- Ты уверен в этом? – нахмурился батя.

- Да.

- Ну… Тогда Бог в помощь. Но учти, наверняка понять и принять то, что ты узнаешь, будет непросто. Мне так кажется. Кстати… Когда твой отец окончил институт?

- В 88-ом получил диплом. А заканчивал учиться уже в Праге.

- Моя двоюродная сестра тоже училась в первом меде. Только вот не помню, в каком году окончила – в 88-ом или в 89-ом. Могу завтра позвонить ей. Может, она знала твоего отца и сможет что-нибудь интересное сказать.

- Это было бы здорово, - обрадовался я. – По-любому надо искать маминых и папиных однокурсников.

- Ну ладно. «Гроза прошла…»

- «И ветка белых роз в окно мне дышит ароматом»1, - подхватила Женя. – Пойдемте-ка спать уже.

42.

Я думал, что не засну, но провалился в сон, едва коснувшись головой подушки. И снова оказался на берегу маленькой лесной речки. И между мной и Женей произошло то, чего я так хотел и чего не случилось наяву. Яркий, красочный эротический сон. Только вот…

Только вот радости никакой мне это не принесло. Напротив – тоскливое ощущение, что все идет не так, неправильно. Сон был пропитан им, как мокрая губка водой. И дело было не в том, что «всякая тварь после соития печальна», как утверждал Аристотель. Тогда в чем? Я сидел на песке у самой воды и пытался понять, но не мог.

Проснулся я с тяжелой головой и неприятным осадком. Как будто сделал что-то такое, за что стыдно. Не остро стыдно, а вяло, но прилипчиво.

Саша с Виктором еще спали. Я вышел во двор и увидел Женю. Она стояла около умывальника спиной ко мне и расчесывала волосы. На ней были джинсовые шорты и черный топ. Утреннее солнце подчеркивало каждый изгиб ее стройной фигуры. И снова во рту пересохло, а сердце противно зачастило.

И в этот самый момент я понял смысл своего сна.

Тихо, чтобы Женя не услышала, я вернулся в дом и сел на кушетку.

Это был второй сон, который приоткрыл мне будущее. Только если первый показал мгновение реального будущего, этот показал будущее возможное. То, что наверняка произошло бы, если бы Женя меня не оттолкнула.

Меня никогда не интересовало, сколько мужчин было у девушек, с которыми я встречался. И тот фактор, насколько быстро удавалось перевести общение в горизонтальную плоскость, нисколько не влиял на мое отношение к ним. В смысле, я никогда не думал, как, например, Ванька: ага, раз легла в постель после второго, а то и первого свидания, то девица эта… ну да, именно то самое русское слово из пяти букв. Но я-то ведь и относился к ним легко: получилось – хорошо, нет – найдется другая. С Женей… С ней все было не так.

Наверно, где-то в глубине сознания мне хотелось, чтобы она была другой. Не такой доступной, как прочие. И только моей. Но желание обладать ею было таким сильным, что у слабого голоска разума не оставалось никаких шансов. И тогда он поступил по-хитрому. Взял да и подсунул мне сон, в котором все было так, как я хотел наяву. Хочешь? На, получи и распишись.