Понял - вскочил, рванулся к двери. Куда там! Сейчас же грохнулся во весь рост на пол, заорал дико.

- Берите его, парни, в камеру. И руку ему не забудьте сломать. Без наркоза.

Он - только что такой большой и страшный - попытался подползти ко мне на четвереньках. Не вышло - подхватили, увели. Вернее, уволокли - он так и повис на руках моих карателей. А как выдергивался!

Лейтенант и старшина с живейшим интересом наблюдали за происходящим меж прутьев решетки. Им, конечно, тоже случалось поколачивать пьяных дебоширов (и не пьяных, и не дебоширов - тоже), но не с такой целью. Похоже, им понравилось. Ну пусть поучатся.

Вошли Прохор с Лялькой.

- Мы замерзли в твоей машине, - пожаловался писатель.

- Выбирай любой кабинет, Проша, погреешься. Напишешь мне Обращение к горожанам. Вроде декларации моих прав и их обязанностей.

- Что именно? - Прохор достал блокнот, приготовился зафиксировать тезисы.

- Ну так, мол, и так, дорогие сограждане... - Я помахал телефонной трубкой в воздухе.

- Очень конкретно, - проворчал Прохор.

- К утру чтоб управился. А Лялька перепечатает.

- В двух? - уточнила она.

- В четырех. Один для меня, один для обмена опытом, один для прессы...

- А четвертый?

- Для истории...

Уже за всеми нашими делами светать стало. Начинался первый день новой эпохи. Эпохи беспощадного и тоталитарного уничтожения преступности.

На мосту между тем разыгрывалась драматическая сцена.

Из сонных еще глубин Заречья, шурша великолепными шинами, вылетела к мосту очень иностранная марка. Завизжала от неожиданности всеми колесами, остановилась пока еще в мирном недоумении.

Инспектор поднял жезл. Но на водителя подействовал, конечно, не этот слабо моральный фактор, а, скорее всего, дорожный знак под вторым номером. Или мешки с песком поперек дороги.

Сидевший сзади авторитет по кличке Гоша приопустил стекло, спросил инспектора:

- Что случилось, шеф?

- Проезд закрыт.

- Почему?

- Начальство приказало.

Гоша бешено затыкал пальцами в кнопки телефона, злобно бормоча то ли цифры, то ли ругательства.

- Дежурная часть, полковник Сергеев.

- Слышь, полкаш, Гоша Заречный тревожит. Где Семеныч гуляет, не дозвонюсь никак?

- Он арестован, - вру нахально.

- Хер с ним. Ты за него? Тут его идиоты мост закрыли...

- Это мое распоряжение.

- Какого х...? У меня четыре точки в городе. Ты мне убытки покроешь, козел?

- За козла ответишь, сявка. А сунешься в город - останешься без башки и без яиц.

Уж больно ты крут, Серый. Уж что-нибудь одно обещал бы. Я положил трубку. Включил на прием запищавшую рацию.

- "Беспощадный" на связи, полковник. Готовится прорыв.

- Действуйте по плану, Капитан. На поражение пока не стрелять.

Мне показалось, что командир БТРа вздохнул с сожалением.

Нет, бандюков мне не жалко. Но они мне пока нужны. Тем более что время еще есть. Они ведь между собой воюют, пока объединиться догадаются... А мне это на руку, хотелось бы их до кучи собрать. Да керосином полить.

Гоша давно уже отучился отступать, тем более перед такой малостью. Взял себя в руки.

- Убери мешки, шеф, - ровным голосом приказал инспектору.

- Не по силам, - отказался инспектор и неуловимо укрылся за своей машиной, уложил ствол автомата на капот.

Распахнулись дверцы, из Гошиной иномарки вылезли коренастые мордатые молодцы. Синхронно двигая жующими резинку челюстями, вразвалочку пошли на баррикаду. Оттащили в сторону три мешка, освободили проезд. Вернулись в машину, дверцы - хлоп-хлоп, тронулись.