Сет громко хохочет. Никто не умеет травить байки лучше Хоби. Правды там ни на грош.

— Оплата вперед, — повторяет Хоби. — Из рук в руки. Точка. Если найдешь ему другого адвоката, который будет работать без аванса, пожалуйста. Только скажу тебе, что такого адвоката нанимать бессмысленно, потому как он ни хрена не знает.

— Никто ничего не говорит насчет другого адвоката. Я же сказал тебе: ему нужен кто-то нездешний, чтобы он был уверен в его добросовестности. Он опасается, что здесь все, кого ни возьми, чем-то обязаны Эдгару или зависят от него. Я обещал, что с тобой он может быть абсолютно спокоен.

Хоби умолкает на некоторое время, очевидно, чтобы пораскинуть мозгами. Гора, а не человек. С возрастом по краям глубоких глазных впадин начали появляться темные пятнышки меланина. Несколько отступил и волосяной покров на черепе, правда, не так радикально, как у Сета, но все же обозначились благородные залысины, признак зрелости возраста и характера. Модная прическа с раскиданными то там, то тут метками проседи, в сочетании с бородкой и дорогим, прекрасно сидящим костюмом придавала его непоседливой, кипучей натуре оттенок солидности.

— Видишь ли, вот это как раз то, чего я не могу взять в толк, — говорит Хоби. — Эдгар-то вроде не точит зуб на Нила. Он утверждает, Нил сразу после всей этой заварухи ударился в религию и отказывается с ним беседовать.

— Откуда ты узнал? От Дубински?

— От Эдгара. Он позвонил мне прошлой ночью. Начальник тюрьмы сказал ему, что я буду защищать его сына.

— Боже правый! Почему же ты не сказал мне, что разговаривал с Эдгаром?

— Послушай… — Хоби опять останавливается как вкопанный, резко прервав свое стремительное движение вперед. — Знаешь, у тебя сложилось неправильное представление о сути дела. Ты не так все понял. Знаешь, кто ты такой здесь? Какая тебе отводится роль? Ты вроде свахи. Что значит это слово?

— На идише? Шадкин.

— Вот именно. Ты шадкин. Так вот, шадкин не ложится в постель вместе с невестой и женихом. Ты хочешь, чтобы я представлял этого молодого человека? Хорошо. Но не собираюсь обсуждать с тобой все подробности. Я должен оберегать права подзащитного. Усвой правила с самого начала. Тут тебе не школа. Поэтому не приставай ко мне с расспросами насчет того, что сказал мой клиент. Судебный процесс, — втолковывает Хоби, — это война. Ты должен думать на четыре шага вперед. На четырнадцать шагов. Прокуратура обязательно вызовет тебя в суд, и я не хочу, чтобы ты знал то, что могло бы повредить моему подзащитному, если бы тебе пришлось давать показания под присягой. Это же убийство, черт возьми! Дерьмовое дело.

Хоби обожает позу. Знает, как напустить на себя вид человека, которому известно то, что недоступно пониманию других, дать понять свое превосходство, подчеркнуть особую значимость своей миссии. Ну да ладно, по крайней мере речь не идет об убийстве первой степени. Обвинение инкриминирует ему участие в сговоре с целью совершения убийства второй степени. Смертный приговор парню не грозит. Сет заставил себя успокоиться.

— И что же тогда хотел Эдгар?

— Ну ты даешь, — вздыхает Хоби. — О чем я тебе только что толковал?

Время прогулки в тюремном дворе вышло, и он опять обрел унылый, мрачный вид. Заключенных загоняют на дневную перекличку. Однако из окон, расположенных высоко вверху, доносятся крики, обращенные к ним:

— Эй, красавчик! Ну и прикид у тебя!

— Эдгар хочет попытаться освободить Нила под залог, — сообщает наконец Хоби. — По этому поводу он и звонил. Говорит, что собирается выставить на продажу семейный особняк стоимостью триста тысяч долларов.