— Вы и так уже сказали более чем достаточно, и лучше будет, если вы дадите своему языку хоть немного отдохнуть.

Она начинает крутить нижней челюстью — признак неудовольствия, однако молча кивает, признавая за мной право на замечание. По этому поводу мы препирались не один десяток раз. Склонная к спорам, я пытаюсь задеть ее за живое. Неужели она думает, что женщине для того, чтобы жить полной жизнью, обязательно нужен мужчина? Высказывая различные точки зрения, мы тем самым выражаем глубокие противоречия, раздирающие целый социальный класс. Феминистские истины, которые я считаю такими же непреложными, как и законы физики, похоже, неприменимы на противоположной стороне барьера, на той, где стоит Мариэтта. Когда она читает мне назидательную нотацию, ее округлые формы — подбородок, груди, бедра — сотрясаются от негодования.

— О, я уже слышала все это, судья. Однако неужели вы хотите сказать, что воспротивились бы тому, чтобы какой-нибудь парень любил вас всю, от пяток до ушей, каждый дюйм вашей кожи?

«Дело обстоит гораздо сложнее», — всегда отвечаю я. Я стряхнула с себя узы брака, не испытывая в то же время стойкого отвращения к мужчинам. Скорее наоборот. До рождения Никки у меня были тайные моменты, когда мне казалось, что я принадлежу к числу тех женщин, которым гораздо удобнее в обществе мужчин с их добродушными насмешками и соперничеством. Но появилась дочка, и мне в трудную минуту на помощь пришли другие матери — их умелые руки, их сочувственные слова, вселявшие бодрость и уверенность. И все равно даже теперь я задаю себе вопрос: не это ли толкнуло меня на стезю юриспруденции и в жестокий, грубый мир судебной практики?

В некоторых отношениях я так и не начала еще думать о себе как о незамужней женщине. Не то чтобы я ощущаю даже самую отдаленную связь с Чарли. Но я не могу с готовностью и охотой проникнуться духом борьбы и состязательности, который часто присущ женщинам, свободным от каких бы то ни было обязательств. В автобусе я часто езжу с молодыми образованными женщинами, которых объединяет одна общая особенность — все они одиноки. Как правило, они уделяют большое внимание различным деталям своей внешности: глаза и брови аккуратно подкрашены, волосы причесаны и опрысканы спреем со скульптурной точностью. Все идеально отглажено: каждый шов, каждая каемочка. Такие женщины, как правило, каждый день не меньше часа проводят в бутиках и во всех смыслах выставляют себя напоказ, как бы предлагают себя. Наблюдая за ними, я испытываю огромное облегчение, зная, что я к этому абсолютно непричастна. Но не потому, что дала какой-то обет, за который цепляюсь бессознательно, как за некий религиозный ритуал, за постулат, согласно которому о женщине нельзя судить по этим критериям. А потому что я нахожусь в другой стадии, в другом месте, на другом уровне, где твои связи известны, зафиксированы, где ты в отличие от этих девушек не атом, который жаждет стать частью молекулы. Покончив с Чарли, я тем не менее не спешу вернуться к прежнему опыту, словно это какая-то досадная зубная боль, которая, слава Богу, прошла и о ней можно не вспоминать.

Кроме того, оказалось, что такие понятия, как мать-одиночка и женщина, назначающая свидания, абсолютно несовместимы. Предположим, я захотела встретиться с мужчиной: как мне найти для этого время? Вечера и уик-энды я провожу с Никки. Больше я ей уделить не могу. Несколько не совсем удачных попыток отмечены печатью вины перед дочерью и не принесли мне особой радости и удовольствия. Жизнь без секса, на самом деле не так ужасна, как я себе представляла. Меня начинают посещать старомодные мысли — что половое воздержание женщинам дается легче, чем мужчинам. И все же бывают минуты, особенно в автобусе, когда я нередко нахожусь рядом с незнакомыми мужчинами, касаясь их своим телом, когда во мне возникает настолько сильное желание, что его можно сравнить со звучанием чистой и легкой музыкальной ноты.